Таня Танк

Читательница Рита знакома вам по постам «Непризнанный гений Валера» и «Романтичный насильник Женя». Решив разобраться в себе, в течение нескольких месяцев после публикации Рита анализировала и писала историю своей семьи, а, точнее, детства и юности у токсичных родителей и бабушки.

Многие из вас доверяют мне истории о своем детстве (и я не чувствую себя вправе ранжировать их на «лайтовые» и «хардовые» - каждая из них ужасна по-своему), но история Риты стала для меня настоящим шоком. И половины того, что она пережила, хватило бы для формирования социопатической личности. Судя по всему, Рита ею не стала. Она считает, что от распада ее личность спасло рано осознанное призвание — уже в пять лет она знала, что станет певицей.

Сейчас Рите 26, и она действительно стала певицей. Талантливой певицей. Я лично слушала ее записи и сужу о ее даровании объективно. Но к сожалению, Рита испытывает большие личностные проблемы. Какие, она расскажет в каментах сама, если захочет. Размещая этот пост я очень надеюсь, что читатели, вышедшие из подобных семей, поделятся своим опытом преодоления детских травм и поддержат Риту.

«Жизнь с перверзником в любовных отношениях ужасна, но намного хуже, когда перверзным является твоя мать или отец, от которых в детстве ты полностью зависишь, а еще хуже, если перверзниками являются оба. Не люблю вспоминать свое детство, но первый раз за 26 лет я нашла в себе силы рассказать свою историю. Хотя для меня говорить об этом крайне неприятно, да и просто стыдно.

Мои мать и отец оба из неблагополучных семей. Отец родом из деревни, его отец, мой дед был алкоголиком и по пьяни мог побить жену или гоняться с топором за сыном по всей деревне. А бабка моя, жена его, как-то не выдержав, полила его, спящего, бензином и подожгла. Он выжил, но рожа у него так и осталась в пятнах.

До рождения моего младшего брата жили мы вчетвером, и семья наша напоминала два враждующих лагеря. Во главе первого был отец, во главе второго — бабушка, т.е. его теща. А мы с матерью метались меж двух огней.

Наша семья напоминала Санту-Барбару с африканскими страстями, хотя по мне, это больше походило на психушку: драки, скандалы, которые один раз даже дошли до поножовщины, когда бабушка ударила отца ножом в ягодицу, бабушкино битье посуды, папа, швыряющий мебель, папины бесконечные измены и мамины истерики, подачи на развод, а затем папа, валяющийся перед мамой на коленях, вымаливающий прощение и клянущийся, что это его последняя измена и больше такого не повторится. Короче, такой накал страстей, как при жизни с перверзником, не увидишь ни в одном голливудском кино.

Я отчетливо помню первое физическую и вербальную агрессию со стороны отца в мой адрес. Когда мне было 6 лет, ко мне в гости пришла соседская девочка. Мы играли во дворе под яблоней. Когда моя подруга ушла, ко мне в комнату ворвался отец и начал лупить меня ремнем и орать, что моя подруга украла его рабочие инструменты, которые он сегодня утром положил под ту самую яблоню. Изрядно отлупив меня, он приказал мне идти домой к этой девочке и заставить ее вернуть украденное.

Я возвращалась домой, как на казнь, с удушающим ужасом в душе и подкашивающимися от страха ногами, ведь я возвращалась с пустыми руками. Эта девочка, естественно, ничего не брала. Когда я вошла домой, папаша накинулся на меня со страстными объятьями, извиняясь за ложное обвинение. Пока я ходила по соседям, он уже нашел их в другом месте, куда сам же их и положил! Это крайне омерзительное чувство, когда человек, жестоко унизивший тебя пять минут назад, насильно лезет с объятиями.

Мать была несчастной женщиной и нередко срывала свою злость на мне, и повод для этого ей был не нужен. Как-то она меня отлупила за что, чего я не делала. Когда же выяснилось, что я не виновата, мать вместо извинения сказала мне: «Ну, не страшно. Тумаки детям лишними не бывают. Это тебе для профилактики». А вот для профилактики чего, мне, 26-летней женщине до сих пор непонятно...

Мои родители никогда не принимали меня такой, какая я есть и всегда во всем ломали. С какой целью они это делали и чего конкретно хотели добиться, я до сих пор так и не поняла. Когда мне было 5 лет, я сказала родителям, что мечтаю стать музыкантом, на что отец ответил, что этому не бывать и мое предназначение – это стать бухгалтером в семейном магазине и нарожать кучу внуков.

Намеренное создание опасных ситуаций

Отец, не знаю, специально или нет, несколько раз создавал опасные для моей жизни ситуации.

Ситуация первая. В начальных классах отец подарил мне большой двухколесный велосипед. Знаю, что любой другой ребенок на моем месте очень бы обрадовался, но для меня тогда это был самый ужасный подарок на свете. Я по своему психическому устройству не могу кататься ни на велике, ни на коньках, ни на роликах, ни на мотоцикле и также никогда не планирую учиться водить машину. Но отец насильно начал учить меня кататься на велике. Сажал меня на него и пускал с горки, громко смеясь. Я плохо дотягивалась до педалей. От страха я орала и ревела на всю улицу и просила отца продать велосипед. Как-то я не справилась с управлением и врезалась в соседский забор. Падение было настолько сильным, что забор упал, придавив мне ногу.

Отец подбежал ко мне с сияющей улыбкой и, вытащив меня, продолжил мое обучение. Кстати, когда он кого-то обижал, говорил гадости, то всегда делал это с улыбкой на губах. За всю жизнь, сколько я его знаю, я ни разу не заметила у него ни грамма раскаяния или сочувствия к людям, которым он делал больно.

Второй случай произошел на пляже. Мне было 10 лет. Отец, не спросив моего мнения, решил научить меня плавать. Подошел сзади, схватил меня и начал кидать на глубину. Дно реки было неровным. Местами были ямки и провалы, поэтому я очень испугалась, поняв, что подо мной нет дна. Захлебываясь в грязной воде и рыдая, я начинала грести по-собачьи к месту, где было дно, но как только я приближалась к берегу, мой высоченный папаша хватал меня и, смеясь, снова кидал на глубину. Все это время я неистово орала от страха и хваталась за все, что только можно, за его руки, лицо, волосы, уши. Он швырял меня в воду до тех пор, пока я случайно не ухватилась за толстую золотую цепь на его шее. Я полетела в воду, а цепь сорвалась и упала на грязное мутное дно. Папаша выволок меня на берег и начал нещадно лупить, угрожая, что если цепь не найдется, я пожалею об этом. Пока всем пляжем искали цепь, я лежала на берегу, свернувшись в калачик и рыдала, а мать выговаривала мне насчет капризного и ужасного поведения.

Третий случай. Наш дом находится в 50 метров от трассы. Когда я переходила ее, то услышала вопли отца. Я остановилась и обернулась. Он кричал мое имя, махал мне рукой и показывал жестами, чтобы я вернулась. Тем временем из-за поворота на полной скорости выскочила машина. Моя интуиция и хорошее боковое зрение спасли мне жизнь, я резко отскочила. Водитель резко притормозил, крикнул мне какое-то оскорбление и рванул дальше. Отец все видел. Я вернулась и спросила, чего он от меня хотел. А он, сияя своей холодной улыбкой, ответил, что всего лишь хотел спросить, как мои дела.

Отец ко мне и к матери относился очень пренебрежительно. Например, если он куда-то подвозил на своей машине меня или мать, он мог резко нажать на газ, не дождавшись, когда человек полностью выйдет из машины. Так, один раз он чуть не проехался мне по ногам. Поэтому мы с матерью знали, что если он куда-то подвозит, выпрыгивать надо быстро, чтобы не злить его.

Но самую жестокую шутку с моей жизнью он сыграл, когда я училась в старших классах. Мне было лет 15, я делала уроки, когда отец зашел ко мне и заявил, что я должна проехаться на скутере перед соседом и показать "класс". Наш сосед купил своему сыну скутер и пришел похвастаться моему папаше. Тот начал врать и хвастаться перед соседом, что его дочь тоже искусная мотоциклистка и «сделает» его сынка в три счета. Они поспорили, и отец начал требовать меня сделать на скутере круг. Я начала отказываться, ссылалась на то, что мне надо готовиться к экзаменам, открыто говорила, что боюсь, что никогда раньше не каталась. Но отец отвечал, что я позорю его перед соседом и всячески давил на психику. Мое мнение и чувства никогда ничего не значили для моих родителей. Для них я была всего лишь домашним животным и грушей для битья.

...Когда мы уже выходили на улицу, у меня в груди что-то сжалось от дурного предчувствия. В двух словах мне объяснили, как управлять скутером. С управлением я, естественно, не справилась и улетела в овраг. Скутер налетел на камень и сделал сальто в воздухе, а я упала с него и покатилась вниз. Я пришла в сознание через несколько минут и первое, что увидела, было улыбающееся лицо отца. «Ну ты даешь!!!» - смеялся он. Скутер упал в метре от меня, чудом меня не раздавив. Я обратила внимание на ноющее запястье правой руки и увидела, что оно стало вдвое толще. Я очень испугалась, что сломала руку и попросила отца отвезти меня в больницу. Отец с фирменной улыбкой сказал, что лучше подождать до завтра и посмотреть, что будет. Далеко не с первого раза нам с матерью удалось уговорить его отвезти меня в трамвпункт.

Где бы ни появлялся мой папаша, он всегда начинал хвастаться всем, чем только можно. Ради того, чтобы казаться лучше всех и вызвать зависть окружающих, он был готов на все. Он даже был готов подвергнуть опасности жизнь своего ребенка только ради того, чтобы выпендриться перед соседом.

Свидетелями этого происшествия стали соседские дети, которые учились со мной в одной школе. Это дало им лишний повод для травли и насмешек. Позже, когда я попыталась обсудить с отцом эту болезненную для меня ситуацию, он все перевернул, сказав, что я сама по своей воле села на скутер, никто меня не заставлял, и он к этой ситуации никакого отношения не имеет.

Мой отец был жесток к животным. Ему доставляло удовольствие стрелять по собакам и кошкам. Стоило ему заметить забежавшую во двор кота или собаку, он шел за винтовкой. Однажды он подарил мне щенка зимой. На улице было -30, но он запретил заносить его в дом. Мы с матерью его занесли, накормили и искупали. Тут домой пришел отец, увидел щенка, рассвирепел и выкинул его на мороз. Так как щенок был мокрый, смерть на морозе наступила быстро.

Второй мой щенок жил во дворе. Отец был зол и, проходя мимо, ударил его ногой, одним ударом сломав ему лапу. Чтобы я не видела, он выкинул его в кусты. Я его нашла по скулежу через 2 дня. Он был наполовину изъеден червями...

Издевательства над моими волосами

Теперь о моей матери. Эта добрая, обаятельная и чуткая женщина (такой она неизменно бывала с окружающими, что полностью отражает нарциссическую двуликость) часто срывала на мне свое недовольство и злость от несложившейся жизни с отцом. Иногда мне казалось, что ее неприязнь и раздражительность по отношению ко мне приобретала чисто женский сопернический оттенок. Она постоянно чмырила меня за длинные волосы.  Несколько раз насильно постригала. Первый раз обманом, когда мне было 6 лет. Мои волосы доросли почти до пояса. Она сказала, что хочет подстричь мне посеченные концы. Как же я рыдала, когда увидела себя подстриженной под горшок.

Второй раз - уже в средних классах школы. У нее было плохое настроение, и она снова придралась к моим волосам. Стричь их я отказалась. Тогда она накинулась на меня, и мы подрались. В драке она, естественно, победила, потому что мне психологически было трудно ударить свою мать, мне было не плевать на ее чувства, в отличие от нее. Она схватила меня за волосы, взяла садовый секатор, потащила меня в туалет и там остригла. Последний раз она насильно остригла меня на мой выпускной в 11 классе.

Не знаю, за что мать так ненавидела мои волосы, да и меня тоже, но однажды я узнана, что в детстве ее отчим тоже остриг ее. Она поступала в первый класс и перед линейкой попросила отчима заплести ей косу. Отчим взял ножницы и остриг ее, потому что ему было лень ее расчесывать и заплетать. Мать сказала, что позже была ему даже благодарна, потому что с короткими волосами оказалось удобнее. Видимо, она считала, что за поступок отчима она имеет право пожизненно отыгрываться на своей дочери.

Когда мои волосы отрастали хотя бы до плеч, бабушка завязывала их в тугой хвост на самой макушке. Это смотрелось смешно и нелепо, и в 7 классе из-за этого дети начали дразнить меня Чипполино.

Террор бабушки. Смена школ.

В детстве я думала, что моя бабка ненавидела меня за то, что со мной что-то не так, и только несколько лет назад я осознала, что она больной на голосу и просто конченный человек. При всем при том, она была учительницей иностранного языка, и родители учеников на нее молились. Она бесплатно занималась с отстающими после уроков. Репутация у нее была прекрасная. И никто не знал, в какого монстра она преображалась, переступая порог дома.

Бабка часто лупила меня из-за оценок. Но шлепки ремнем были ничто по сравнению с ее способностью унижать психологически. Из-за тройки она могла орать на протяжении нескольких часов, что я полное дерьмо, тупая, никчемная и безмозглая, могла проклинать моих родителей, соседей, желать смерти нам всем, или своим бывшим вовремя одумавшимся и сбежавшим мужьям.

Моя бабка периодически ходила в мои школы и кружки, где я занималась, без моего разрешения и разрешения родителей, несколько раз даже присутствовала на уроках, часто общалась с учителями, говоря им, что я плохой ребенок, и они должны быть ко мне более строгими. После бесед с ней некоторые учителя начинали относиться ко мне значительно хуже.

В 5 классе я записалась в вокальный школьный кружок, и бабка без предупреждений неожиданно пришла посидеть на занятие и послушать, как я пою. Когда я пела песню, то забыла слова. Бабка подняла визг на всю аудиторию, что я бестолочь и за шкирку потащила меня домой. Больше я в этот кружок не ходила.

У бабушки была особенность, которой я до сих пор не могу дать определение и о которой знала только я: то ли лесбиянство или бисексуальность, то ли педофилия. Когда родителей не было дома, бабка раздевалась догола и ходила так по дому. Она приходила в комнату, где я делаю уроки, садилась в кресло и раздвигала ноги. На вопрос, почему она так ходит, она отвечала, что ей очень жарко и предлагала мне раздеться тоже.

Несмотря на то, что у нас трехэтажный коттедж и комнат много, она безвылазно торчала в моей комнате и молча часами на меня смотрела. Почти в каждой комнате у нас стоял телевизор. Я ненавидела зомбоящик (смотрела только оперу и балет), но родители поставили его и в мою комнату. Так вот, бабка обожала смотреть телевизор круглыми сутками и делала это только в моей комнате, зная, что меня это раздражает и утомляет.

Однажды я пришла с экзаменов очень уставшая и легла спать, а проснулась от ощущения тяжести, жары и запаха пота, а также от чувства посторонней тяжелой руки, лежавшей в области моих бедер. Оказалось, что это приперлась бабка и втиснулась на мою кровать, привалив меня своей 100-килограмовой тушей. Это было отвратительно.

После школы каждый день бабка лезла мне в душу и устраивала допрос с пристрастием до мелочей, как прошел день, с кем я общалась, досконально проверяла мои тетради и дневник. Однажды в 5-м классе по неосторожности я ляпнула ей, что одноклассник дергает меня за косички и задирает юбку. Казалось бы, ерунда. Бабка начала возмущаться, что завтра пойдет в школу разбираться с этим мальчиком, но я начала умолять, чтобы она ни в коем случае этого не делала и не позорила меня, ведь дело не стоит выеденного яйца. Она хищно улыбнулась и пообещала, что не пойдет, но на следующий день неожиданно ворвалась на урок и закатила скандал. Она визжала на одноклассников, осыпала проклятиями учителей, которые якобы, занижали мне оценки и в этот же день забрала мои документы из школы. Меня трясло от стыда и ужаса, такого позора в своей жизни я еще не испытывала.

Родители были в шоке, узнав, что теперь я учусь в новой школе. Бабка соврала и перевернула ситуацию с ног на голову, сказав им, что вынуждена была забрать меня из школы, поскольку я отвратительно себя вела и испортила отношения с одноклассниками, хамила учителям. Это была полнейшая ложь, потому что я хорошо училась, и учителя любили меня. Но родителям было наплевать на меня, и они ей поверили.

Итак, я перешла в новую школу. 6 класс. В новой школе мне понравилось, и я ходила туда с удовольствием. У меня появились друзья. Бабка продолжала давить на меня в плане учебы. Я приходила домой, обедала и сразу, без права отдыха, садилась за уроки, которые делала до полуночи. Я не гуляла, потому что дома от меня требовали идеального знания всех предметов и отличных оценок. Моя бабка была ненормальной. Она была помешана на оценках, они являлись для нее главным критерием при оценке человека. Когда она о ком-то судила, первой ее фразой было: «а, да этот идиот наверняка на одни тройки в школе учился»…

Я до сих пор помню тот солнечный теплый день, по сути последний в моей школьной жизни. Физкультура на улице. Навстречу мне бежит подруга и сообщает, что моя бабушка только что забрала мои документы из школы. Дома она сказала родакам, что сделала это по причине моей плохой учебы и проблем в коллективе. Мои тупые черствые родители, как всегда, не вникали.

Новая школа, куда я пришла в седьмой класс, имела дурную славу, там периодически происходили инциденты между учащимися. Это была школа-интернат, контингент - половина «беспризорников», половина обычных детей.

Увидев, что меня привезли на иномарке, одноклассники начали задирать меня с первого дня, и в первый же день местные шалавы забили мне стрелку, на которой избили вчетвером. Не буду подробно рассказывать об отношении ко мне одноклассников, просто скажу, что это был ад. Бабушка добилась того, чего хотела. Меня били, травили, изводили вербально, и раз столкнули с лестницы.

Я боялась ходить в школу. Когда я пыталась выговориться родителям, они отвечали, чтобы я училась разбираться со своими проблемами сама и не беспокоила их. Мать говорила, чтобы я училась коммуникабельности, а отец вторил ей, что пойдет разбираться в школу только в том случае, если ситуация станет совсем тяжелой, и я не смогу справится сама.

В то время сотовые телефоны только появились, и в моей школе ни у кого их не было. И вот как-то утром отец вручил мне подарок со словами: «Ну вот, пусть моей дочурке теперь в школе все завидуют». Я начала отказываться и пыталась объяснить отцу, что мне и так плохо, я не хочу выделяться, а такая вещь вызовет у детей лишнюю зависть и негатив, но отец заявил: «Ты будешь ходить с телефоном и точка! Если так боишься одноклассников, просто не показывай им телефон». Он кинул мне его в портфель, не объяснив толком, как им пользоваться и отвез в школу.

На первом же уроке подарок начал трезвонить, не умолкая. (оказалось, что папаша вставил туда свою рабочую симку, на которую звонили клиенты). Так как мне не объяснили, как выключить звук или сам телефон, я сбрасывала звонки, но клиенты отца продолжали трезвонить. Меня выгнали с урока. В коридоре я пыталась разобраться, как выключить телефон, но ничего не получалось. После уроков одноклассники выловили меня, избили, вывернули мой портфель, нашли мобильник и разбили его.

Каждый день после школы меня поджидали одноклассницы, чтобы унизить или избить. Я терпела издевательства около полугода, пыталась все решить миром, но в один прекрасный день я не выдержала и до крови избила трех сучек. Они были шокированы, потому что не ожидали, что я вообще могу дать отпор, побежали в медпункт и жаловаться учителям. На следующий день я увидела в окно, что меня ждут уже 7 человек. В тот день я пробиралась из школы какими-то окольными путями и черными ходами, а дома рассказала о ситуации отцу.

На следующий день отец пошел в школу, подошел к одной из девочек-заводил и пригрозил, чтобы меня больше не трогали. Нарцисска побежала к директору и жаловаться родителям, что мой отец якобы ее ударил и пытался изнасиловать. На следующее утро была разборка у директора, на которой нарцисска строила из себя невинную жертву. Весь класс, включая классного руководителя, встал на ее сторону. Ее папаша прямо в кабинете директора кинулся драться на моего.

В итоге классная сказала директрисе, что не хотела бы, чтобы «эта неприятная нелюдимая девочка училась в ее классе». В тот день мои родители забрали документы из школы. В этой школе я проучилась около полугода. Дома были разборки, и мать сказала, что полностью разочарована во мне.

Я просила родителей вернуть меня обратно в бывшую школу, где мне нравилось учиться, но родители отказали, мотивировав это тем, что в одну и ту же реку дважды не входят. Я умоляла родителей рассмотреть еще два варианта: математический лицей и православную гимназию, где училась моя подруга, которая говорила, что там мирная атмосфера без садизма. Но мать ответила, что для лицея я слишком тупа, а насчет православной школы сказала: «Богу будешь молиться, когда бабкой станешь»

Итак, родаки перевели меня в 4-ю, последнюю школу - опять интернат с половиной «беспризорников». Не знаю, верить ли в вещие сны, но за сутки до начала учебы мне приснился сон, что я лежу в поле и истекаю кровью, а вокруг меня стоят какие-то незнакомые люди и улыбаются. Во сне отчетливо видела их лица. Они были копией моих будущих одноклассников. На утро я упала на колени перед родителями и умоляла разрешить мне выбрать школу самой, а не отправлять в интернат, но мать сказала, что я разочаровала их и не заслужила такой привилегии.

Одноклассники невзлюбили меня. Видимо, на мне уже тогда было отчетливо видно клеймо жертвы: запуганность + дурная слава о том, что меня выгнали из бывшей школы. На второй день мне устроили провокацию. Когда учителя вышли из класса, одноклассники окружили меня и сказали, что я должна пройти посвящение, и если я смогу его пройти достойно, то тогда они будут меня уважать и признают полноправным членом коллектива. Условия заключались в том, что я должна была подраться с одноклассницей и победить ее в бою. Я отказалась, для меня это звучало дико, мне вообще трудно психологически ударить человека. Но та самая одноклассница, которая хотела подраться со мной, подошла ко мне лицом к лицу, назвала мою мать шлюхой и пожелала моим родителям погибнуть в автокатастрофе, а затем смачно харкнула мне в лицо. Я схватила ее за ворот, и, не успев сказать: «не смей так говорить о моей семье», получила от нее поставленный удар в челюсть, а затем в солнечное сплетение. Двух ударов вполне хватило для того, чтобы свалить меня с ног.

Дальше я смутно помню, что меня добивали ногами. Кстати, как выяснилось позже, одноклассница эта не один год занималась то ли боксом, то ли каратэ. После того, как меня вдоволь отпинали, одноклассница предупредила, чтобы я даже не пыталась жаловаться, потому что ее папаша работает в ментовке, и все подтвердят, что я первая на нее набросилась и вынудила ее обороняться.

На следующий день дежурный вызвал меня с урока, сообщив, что в школу пришла моя бабушка. Меня прострелило: «Зачем эта тварь снова приперлась ко мне школу? Кто ее звал?» В коридоре бабка вручила мне пакет со сладостями, сказав, чтобы я угостила сегодня на перемене избившую меня девочку и класс, в противном случае она сама это сделает. Я отказалась и приказала ей убираться. Но бабка не ушла и, дождавшись конца урока, вошла в класс, спросила, кто вчера меня избил, и вручила этой девочке шоколадку. Я до сих пор не понимаю, с какой целью она устроила этот цирк, то ли для того, чтоб задобрить агрессоров, то ли похвалить их за попирание моего достоинства. Это дало новый повод для насмешек, и мои одноклассницы сделали вывод, что для того, чтобы жрать шоколад почаще, надо почаще меня бить.

После выходки с шоколадками я пришла домой и устроила бабке допрос, зачем она ходила в мою школу. На что она, улыбаясь, ответила, что раздарила шоколад моим обидчикам, чтобы задобрить их. Мы поругались, и она пригрозила, что завтра расскажет моим одноклассницам, что я из себя представляю на самом деле. «Я сделаю так, что ты оттуда живой не выйдешь», - прошипело чудовище. Когда она уснула, я взяла нож и приставила ей к горлу. Она проснулась и хотела заорать, но я сжала ей горло и пригрозила, что если она еще хоть раз появится в школе, я перережу ей глотку. Больше бабка в школу не приходила.

Словом, мои школьные годы были сплошным выживанием, драками, оглядыванием по сторонам, дабы больные на голову бабуины не пробили мне голову кирпичом. Помимо выживания в этом аду, я должна была учиться на отлично, иначе дома меня ждала порка.

За месяц до выпускного в 11 классе я поставила мать в известность, что не собираюсь на него идти. Это был скандал длиною в месяц. Она орала, звонила подругам, жалуясь на мой плохой характер, кидалась на меня драться, таскала за волосы. Я не выдержала психологического давления и согласилась идти. За неделю до выпускного она потащила меня в салон красоты. Я четко сказала парикмахерше подрезать мне только кончики не более 1 см, но мать отвела ее в сторону, и они 5 минут о чем-то общались. Стричь меня начали сзади, и через 5 минут я заметила, что мой зад выстрижен под ежика. Я разревелась, а моя мать отвела меня в сторону, схватила за ухо и змеиным злым шепотом сказала: «Тварь, не позорь меня». В тот день меня еще выкрасили в блондинку, потому что после стрижки я была настолько морально уничтожена, что мне было уже все равно, побреют ли меня налысо или даже отрежут голову.

Моя семья

Мать вышла замуж за отца после 3 месяцев знакомства. Отец разогнал всех ее поклонников и осыпал ее ухаживаниями, цветами и подарками. Но поспешная свадьба была не только следствием влюбленности. Страдая от тяжелого характера матушки, моей бабки, мать пыталась спастись от нее замужеством. Самое печальное, что это ее не спасло. Наоборот, она оказалась между двух огней.

Папаша уже в свадебном путешествии начал заигрывать с другими женщинами. Несмотря на то, что моя мать была очень красива, как-то напившись, отец признался мне, что выбрал ее именно потому, что ему нужна была городская прописка (он из области).

Дома часто были скандалы. Отец оказался деспотичным, критиковал и бил жену, изменял, причем демонстративно. Доходило до того, что папины любовницы приходили к матери на работу и устраивали истерики. Измены были настолько демонстративными, что об этом знали все.

Даже я, ребенок, знала, как зовут его любовниц и как они выглядят. Также отец водил любовниц домой в наше отсутствие. Некоторые из его баб занимались черной магией, так что во время уборки мать находила под кроватями и шкафами странные предметы: свечки, проткнутые иголками, тряпичные куклы с булавками, конские хвосты. Не знаю, существует ли магия, но в то время моя мать действительно сильно и часто болела.

Несколько раз мать пыталась сбежать от мужа, и пару раз ей это почти удавалось. Когда мне было 5 лет, после очередного избиения она убежала со мной и пряталась на даче у знакомых. Папаша долго выслеживал ее, нашел и, дождавшись, когда хозяева отлучатся из дома, вытащил стекло из окна и влез в дом. Устроил сахарное шоу, валялся в ногах и просил прощения.

Отец был помешан на своей внешности, как и мать. Он не вылезал из качалки, был сдвинут на стройности, по утрам делал укладку, мазался кремами, даже делал подтяжку лица в клинике. Он постоянно критиковал внешность не только мою и матери, но незнакомых женщин. Он любил повторять, что я лопоухая, у меня целлюлит, а когда я комплексовала и обижалась, то становилась сразу истеричкой с тяжелым характером, не понимающей шуток.

На улице он мог выкрикнуть проходящей девушке пошлый "комплимент" или, наоборот, подколоть, если она, например, красотой не блистала, так что было смешно всем, кто это слышал, кроме девушки, которой был адресован выкрик. Его совершенно не смущало, если рядом шла жена или дочь. Однажды девушке с красивыми ногами он выкрикнул: "Такие ноги б мне на плечи", и очень взбесился, получив ответ: "и поссать тебе в рот!" Он не раз озвучивал свою позицию: "дурам", грубо отвечающим на комплименты (то есть, словесные домогательства) не грех и по ипалу влепить.

На людях он был весельчаком. Кстати, перед людьми выше его по положению он никогда не выказывал свой нрав, лебезил, а весь негатив нес домой. Когда он приходил с работы, туалет и ванны должны были быть свободны или освобождаться немедленно. Я помню, как я чистила зубы в ванне. Папаша вернулся с работы в ужасном настроении, влетел в ванну, и ни слова не сказав, схватил меня за шкирку и вышвырнул, как щенка, обозвав матом. Естественно, я обиделась и закрылась в комнате (тогда еще был замок).

Когда он немного отошел от гнева, он пришел "извиняться". Я не отпирала, и он начал ломиться и бить ногой по двери. Пришлось открыть. Начал меня тискать: мол, прости, любимая доча. Когда я сказала, что не собираюсь его прощать, и его поступок отвратен, он меня послал, сказав, что я злопамятна, у меня тяжелый характер, и ушел, хлопнув дверью

Он был неряхой и всегда терял одежду, носки и прочее, из-за чего ставил весь дом на уши своим ором. Все были виноваты и все должны были немедленно начать поиски. Однажды он рылся в ящике и расшвыривал ботинки, которые не подходили. Я проходила мимо, он взял ботинок и швырнул мне прямо в лицо. Потом он оправдывался, мол нечаянно, не видел меня. Но я не думаю, что это была случайность.

Мать обожала рыться в моем столе, в школьных вещах и записях, перебирая буквально каждый листок. Могла выкинуть что угодно: блокнот с важной информацией, листок с записанным домашним заданием. Всегда все перекладывала так, что я не могла ничего потом сама найти. Постоянно рылась в шкафу с одеждой.

Когда брат пошел в школу, родители решили не раскошеливаться ему на мебель, просто отдали мою. В его комнату переставили мой стул, дубовый школьный стол и ортопедическую кровать. Мне же в комнату поставили старый неудобный диван (который раньше вообще хотели выкинуть) и журнальный столик высотой до колен. Уроки мне приходилось учить, сидя на корточках.

Родаки поставили условие, чтобы в моей комнате после моего ухода куда-то был идеальный порядок. Брату таких условий, как ни странно, не предъявляли, и в его комнате всегда был бардак. Из-за этой нездоровой одержимости моих родителей чистотой и порядком в комнате не было ни частицы меня. Все милые подарки, сувениры могли быть выкинуты, потому что "нефиг всяким мусором дом захламлять". Также они могли переставлять мебель или заменять ее на другую, не спросясь меня. Моя комната превратилась в склад ненужных вещей, которые вроде бы не нужны, но жалко выкинуть.

Когда мне было 5 лет, бабка с отцом повздорили, ссора дошла до рукоприкладства: отец швырнул в нее креслом, а бабка в ответ пырнула папашу ножом в ягодицу. Вообще, они с папашей друг друга стоили. Но все ж бабуся отца боялась, и в его присутствии вела себя более-менее сдержанно, но когда его не было, раскрывала свое нутро. Часто на ровном месте она начинала истерить, орать, проклинать, чтоб мы все сдохли, кидалась с кулаками на меня и мать.

Однажды утром они повздорили с отцом. И когда я вернулась из школы, бабка начала изливать на меня злобу и визжать, что мечтает, чтобы мой папаша поскорее отправился на тот свет, желательно прихватив с собой свою жену (ее дочь). Я сказала, что она совсем больна на голову, раз лепит такие чудовищные вещи. Она завизжала: «Что ты сказала? А ну повтори, тварь!!!», и схватив меня за волосы, несколько раз ударила головой об стенку.

Затем за волосы она потащила меня на работу к моей матери. Родители к тому времени открыли свой магазин на соседней улице. Я помню, что всю дорогу я рыдала и умоляла ее простить меня. Но она злобно шипела: «Я тебе устрою, тварь!» За волосы она втащила меня в кабинет мамаши и начала рыдать: «Твоя дочь совсем отбилась от рук, учится плохо, меня оскорбляет!»

А я тем временем стояла у двери и рыдала: «Умоляю, простите меня. я ничего не делала». Мамаша схватила меня за волосы и потащила в туалет, открыла кран с водой и за волосы начала меня туда окунать. Слава богу, хоть не в унитаз...

Подобных случаев было два, и после второго я сбежала из дома и примерно сутки отсиживалась у соседки. Меня искали с милицией около местного пруда. Я не знаю почему, но моя мать подумала, что я утопилась. Это было в 7 или 8 классе.

Мать никогда за меня не заступалась. Когда бабка или муж кидались на нее, я бежала разнимать их, вследствие чего мне тоже влетало. Но если кто-то обижал меня, она равнодушно наблюдала и никогда не встревала.

Однажды я учила на фортепьяно пьесу, заданную в музыкальной школе. Дома была только бабка. Как всегда, она была полностью голая. Она подошла к фортепьяно и резко со всей силы захлопнула крышку. Моя хорошая от природы реакция и боковое зрение помогли мне вовремя убрать руки. Я молча встала и вышла из дома, с полной убежденностью, что больше здесь играть никогда не буду. Мне было некуда идти, и я пошла в магазин к матери. У бухгалтера был выходной и мать разрешила мне посидеть в кабинет бухгалтера. Стены между кабинетами были тонкими, и я услышала, как через 5 минут прибежала бабка. Она спросила у матери, где я и пошла в кабинет, где я отсиживалась. С милейшей улыбочкой на лице она спросила: «Почему ты ушла и бросила играть пьесу? Пойдем домой». Я сказала, что ушла потому, что она только что чуть не сломала мне пальцы, что больше дома играть не буду и потребовала, чтоб она убиралась и оставила меня в покое. На что она ответила, что я вру и придумываю, она не захлопывала крышку. И пошла жаловаться моей матери, что я не хочу заниматься и веду себя отвратительно. Я слышала через стену, как моя мать ответила: «Да, мам, у нее сложный характер».

Религия

С 7 по 11 класс я находилась в полной социальной изоляции и одиночестве. Друзей у меня не осталось. Во-первых, из-за постоянной смены школ, во-вторых, из-за того, что я постепенно замкнулась, ну а в-третьих, потому, что я никуда практически не выходила и целыми днями учила уроки, потому что должна была быть круглой отличницей, чтобы избежать домашней трепки.

В 7 или 8 классе я случайно наткнулась по телевизору на передачу американской проповедницы Джойс Майер. Передача мне так понравилась, что я начала смотреть ее каждый день. Джойс Майер в детстве пережила изнасилование со стороны отца, прошла через множество трудностей. Эта получасовая передача стала для меня отдушиной. Джойс мотивировала и убеждала, что человек может пройти через любые трудности и исцелить любые душевные раны, если будет верить в себя и помощь высших сил. В конце передачи давали адрес, куда можно было написать письмо с просьбой о моральной поддержке.

Я написала письмо в Америку, в котором рассказывала, что мне одиноко, ко мне плохо относятся в классе, и нет взаимопонимания с родителями, и просила помолиться за меня. Не знаю, поняли ли они, о чем письмо, но в ответ прислали две маленькие карманные книжки на русском с позитивными аффирмациями, молитвами и вдохновляющими историями. Я положила книги в стол и каждый раз, когда возвращалась домой после школы, читала их, и мое настроение заметно улучшалось.

Однажды я вернулась домой, и отец заявил, что у него с матерью ко мне серьезный разговор. От волнения у меня подкосились ноги. Родаки посадили меня перед собой, как на допросе, и отец заявил: «Мы очень обеспокоены твоим поведением. Ты совсем перестала общаться со сверстниками, стала какой-то забитой, и мне это не нравится. И сегодня я понял, в чем причина».

Тут мать выложила на стол две книжки Джойс и сказала: «Мы с отцом поняли, что причина таких перемен в тебе - то, что ты ударилась в секту. Соседка видела, что ты шляешься по церквям». (да, я пару раз заходила в местную церковь).

В этот вечер мне была прочитана двухчасовая лекция о страшных последствиях для ударившихся в веру людей, под страхом порки запрещено заходить в церковь, читать любые религиозные книги и смотреть передачу Джойс (видимо, родаки видели, что я смотрю эту передачу, потому что дверь в мою комнату была стеклянной и полностью прозрачной).

Но этим не обошлось. Отец потребовал, чтобы я сожгла эти книги и лично проконтролировал процесс. Мы вышли на улицу и он дал мне спички. Когда я сжигала эти книги, у меня текли слезы, и в тот момент вместе с этими книгами внутри меня тоже что-то сгорело.

«Я требую, чтобы ты стала нормальным ребенком, как все. Гуляй, ходи на дискотеки, общайся» - комментировал отец. «Запомни, вера - в душе. А книжки, церкви – это все лишнее» - поддакивала мать. На следующий день мать обзванивала подруг и рассказывала, что я попала в секту, но каким-то немыслимым чудом удалось меня спасти.

После того, как она рассказала об этом своей мамаше (моей бабке), бабка дала мне кличку «церковная задвижка» , что означало, двинутая на церкви. Несмотря на то, что с передачей, книгами, да и моей верой в добро и справедливость было покончено в тот же день, эта кличка ко мне прилипла примерно на год. Когда я возвращалась из школы, то слышала: «Кажется, церковная задвижка вернулась», «Задвижка, жрать будешь?»…

Помню, как в средних классах решила попоститься и посидеть на овощах. Буквально через пару дней это было замечено, и мой пост быстро закончился тем, что бабка держала меня за горло, пока папаша впихивал мне в глотку мясо, а я в слезах давилась и глотала его.

Творческая жизнь. Побег из Шоушенка.

Уже в 5 лет я знала, что свяжу свою жизнь с музыкой. Я помню выпускной в детсаду, где каждого ребенка спрашивали, кем он мечтает стать. Я гордо сказала: «Певицей!» Еще до школы я сказала отцу, что хочу заниматься музыкой, но он со своей фирменной улыбочкой ответил, что этому не бывать, и они с матерью уже все за меня решили. Когда к папаше приходили в гости друзья, он любил говорить: «Баба всегда должна ходить молчаливой и беременной!». Я поняла, какое будущее мне готовит мой папочка и исполнилась глубокого отвращения к созданию семьи. Да и постоянные разборки у нас дома не добавляли желания выходить замуж и рожать детей.

В начальных классах школы я наткнулась на канал, по которому крутили оперу и балет. После просмотра балета я начала пытаться копировать движения балерин. В тот момент я вошла в какой-то транс и испытывала настоящее счастье, но все это вмиг оборвалось, когда я увидела в дверном проеме лыбящуюся рожу отца. Он заржал и прокомментировал: «Ты бы себя видела со стороны!»

После этого, когда к нам приходили его друзья, он не упускал возможности меня высмеять и подколоть. Он говорил им: «На днях, значит, прохожу мимо комнаты дочери, открываю дверь и вижу такое», после чего он начинал пародировать мои движения и выражение лица. Его друзья, такие же тупые, как он, ржали надо мной, а мне было очень обидно. Больше в своей комнате я старалась не танцевать.

Однажды отец пришел в мою комнату и сказал, что хочет поговорить со мной о жизни. Он сел рядом и сказал: «Я часто наблюдаю, как ты танцуешь или напеваешь. Но пойми, тебя ждет другая судьба, это не для тебя. Я тоже когда-то был мечтательным, но жизнь все расставила на свои места. Не мечтай и не лезь со свиным рылом в калашный ряд».

Мать тоже от него старалась не отставать. В старших классах школы я открыла для себя фильм «Секрет» о силе мысли. Фильм вдохновил меня, и я написала список своих самых заветных и смелых мечт. Ничего особенного. Просто детские мечты. Например, хочу стать рок-звездой, уехать жить в Америку, гастролировать по миру. Написала список и забыла про него. Мать периодически рылась в моем столе и портфеле, и однажды в нашла этот список. Она орала на меня так, будто нашла в моей сумке наркотики. Она скомкала бумажку и кинула мне ее в лицо, потом подняла и унесла. Потом я слышала, как она зачитывала в соседней комнате список моих мечт, а отец ржал и комментировал: «За границей она жить захотела, во дура-то». По мнению родителей, я не имела права даже мечтать.

Каждый раз, с моих 5 до 19 лет, когда я смотрела оперу по телевизору, папаша заглядывал в мою комнату (а он делал это каждый раз, когда проходил мимо нее, это было средство контроля) и комментировал: «О, опять ты слушаешь свое дерьмо» и лыбился. Очень скоро шутки про дерьмо вошли в традицию. Каждый день он спрашивал: «Ну что, ты уже послушала свое дерьмо?» «Будешь сегодня слушать свое дерьмо?». Пару раз шуточками про дерьмо ему даже удалось довести меня до слез, но стоило мне обидеться и попросить больше не оскорблять мою любимую музыку, он отвечал, что со мной трудно общаться, что мне уже и слова сказать нельзя, и обязательно заканчивал фразой, что с таким чувством юмора в жизни мне придется очень тяжело.

Последний раз про дерьмо он пошутил, когда мне было 19 лет. Я слушала джаз, дверь приоткрылась, в нее просунулась лыбящаяся морда и в очередной раз отпустила привычную шуточку про дерьмо. Я ответила, что дерьмо в данный момент сейчас торчит в моей двери и попросила закрыть дверь с обратной стороны, и больше не просовывать свою тупую лыбящуюся морду в дверной проем этой комнаты без стука. Был скандал. Папаша оскорбился по поводу того, как я назвала его лицо. И добавил, что он думал, что запрет называть дерьмом мою музыку касается только оперы, а на остальные стили музыки, которые я слушаю, так говорить можно. Он снова сделал акцент на моем чувстве юмора и посоветовал мне лечиться у психиатра, а затем добавил: «Твоя ненависть тебя когда-нибудь сожрет».

Юмор моего папаши был весьма специфичным. Он никогда не шутил просто так, он всегда подшучивал над кем-то или кого-то высмеивал. Я помню, что на одном корпоративе он спровоцировал шутками своего приятеля, в результате чего тот кинулся на него драться. По детству помню, что друзей у папаши было много, но по причине его дурного характера они постепенно рассосались, пока не осталось никого вообще. Но отец искренне верит, что все от него отвернулись, потому что позавидовали его успеху, открытию своего бизнеса и проч.

Классе в 5-м у меня обнаружился сильный сколиоз, ведь я целыми днями учила уроки, а физической нагрузки у меня не было. Родители следили только за выполнением домашних заданий, а не за моей осанкой. Однажды отец посмотрел на меня и громко расхохотался: «Ну ничего себе, дочь! Какая ты у меня кривая». Сколиоз был уже довольно неслабый, между 2 и 3 степенью. Спина была крюком, живот вывален, а левое плечо на 8 см ниже правого. Когда я порвала отношения с родителями и уехала учиться в другой город, я улучшила состояние спины танцами и гимнастикой.

Еще учась в начальной школе, я попросила мать отдать меня в балетный кружок, но она отказала, сказав, что балет и музыка - это отвратительное и глупое увлечение, и не стоит лезть со свиным рылом к калашный ряд. Мол, у нас никто такими глупостями не занимался, и тебе незачем. «Чего соседей смешить, балет в наше время никому не нужен».

Чуть позже, когда я для себя точно определила, что хочу заниматься музыкой, я попросила родителей отдать меня в музыкальную школу, что вызвало ужасный скандал. В результате я, 10-летний ребенок, сама пошла поступать в музыкальную школу. Несмотря на возраст, взяли меня сразу, так как у меня от природы был чистый голос и абсолютный слух. «Ладно, хрен с тобой, хочешь — учись», - махнула рукой мать.

Когда родители заметили мои голосовые данные, отец начал требовать, чтобы я пела перед всеми гостями. Отказы не принимались. Если я отказывалась выходить к гостям, отец тащил меня за шкирку. Гости восхищались и спрашивали: «В кого уродился такой талант?» Один раз даже кто-то пошутил: «В какие лунные сутки надо зачинать детей, чтобы они родились такими талантливыми?» Отец гордился и комментировал: «Да, это генетика, вся в меня!». Но когда гости уходили, он чмырил меня, говоря, что мои занятия бесполезны, я бездарна, а моя музыка говно.

Помню, как в первом классе отец сильно отлупил меня ремнем ни за что. В нашем классе проходило какое-то творческое занятие, была оживленная обстановка, все дети активно тянули руки, включая меня. Было весело. Папаша пришел забирать меня из школы, дверь в нашем классе была открыта, так что он стоял и наблюдал за тем, как проходит занятие. Помню, что на этом уроке я хорошо отвечала и получила пятерку. Но когда я глянула на папу, то увидела, что он смотрит на меня с ненавистью и и показывает кулак. Мне стало страшно, я начала перебирать в голове, в чем я могла провиниться, вроде отвечала очень хорошо. Всю дорогу домой папаша тащил меня за шкирку и орал, что на уроке я вела себя неприлично и нескромно тянула руку. Дома отлупил ремнем.

Я уехала учиться в консерваторию в другой город против воли родителей, но по сей день, выходя на сцену, я веду себя крайне зажато, потому что постоянно в голове слышу голос отца, твердящий мне, что я бездарное чмо, и мое место на кухне.

Однажды в музыкальной школе (мне было 15 лет) было родительское собрание, на котором каждый учащийся должен был что-то сыграть. Папаша пришел меня слушать. Перед отцом я всегда сильно стеснялась, и сыграла зажато и не особо удачно. По дороге домой папаша говорил, что такого позора и стыда он в своей жизни еще не испытывал, что я никчемна, разочаровала его и должна бросить музыку. Я была настолько раздавлена, что после этого слегла с простудой. Заметив мою подавленность, отец добил меня, сказав, что был обо мне лучшего мнения. Дескать, он думал, что его слова мотивируют меня на работу над собой, но я, наоборот, раскисла, и теперь он окончательно во мне разочарован.

Я окончила школу с серебряной медалью, которая досталась мне потом и кровью, и неоправданными нервами. Она по сей день пылится на полке моей бабушки. После окончания школы я хотела поступить в музучилище, но это вызвало бурный скандал. Мне пообещали, что если я ослушаюсь, меня выгонят из дома. Родаки выбрали техникум по своему усмотрению из следующих соображений. Во-первых, в техникуме учатся всего два года, значит, я смогу быстрее приступить к работе бухгалтером в их магазине. И вот я, медалистка, пошла учиться в техникум.

Мне было очень тяжело морально, но я смирилась, что мои мечты – глупости. До обеда я училась, а после учебы помогала родителям в их магазине. Занятия музыкой я продолжала, но чисто для себя.

Отец часто орал на меня даже при покупателях, за работу он ни мне, ни матери ничего не платил, потому что «все деньги и так в семью». Только спустя 2-3 года мать путем ругани и скандалов выклянчила себе зарплату. До этого она просила у него денег даже на проезд.

Как-то на работе я неправильно пробила накладную. Отец взорвался и орал полчаса без перерыва, что  никчемна и разорю магазин. Я ушла заплаканная и почувствовала, что больше не в силах терпеть этот ад. Мне нужна была какая-то отдушина.

На следующий день я зашла в деканат техникума и сказала, что решила перевестись на последний курс вечернего отделения и хочу сдать все экзамены за 2 года. В деканате были удивлены и поначалу отказали. Но я сказала, что тогда забираю документы. Ко мне очень хорошо относились, потому что я училась на отлично, и мне решили дать шанс. Несколько дней и ночей я учила предметы и за неделю всё сдала на отлично. Родакам о своем переводе я ничего не сказала. Так у меня высвободилось дневное время, и я могла заниматься, чем хочу.

На вечернем учиться мне понравилось, у меня впервые появились друзья. Также появилось больше времени на занятия музыкой. В принципе, музыкой я занималась для себя и мечты свои давно похоронила. Но одно событие подтолкнуло меня к тому, чтобы вновь о них вспомнить и сбежать из дома.

Мать приказала мне следить за чистотой дома и убирать за отцом и братом, так как уборка в нашей семье считалась не мужским делом. То есть, когда я была дома, я должна была следить за чистотой кухни после того, как отец или брат поедят, чтобы к приходу матери в раковине не было ни одной грязной тарелки, а стол и полы были выдраены.

Итак, закончился последний учебный год и завтра мне предстоит сдавать госэкзамены. Я вернулась с учебы, убрала дом и пошла готовиться к экзаменам. Вскоре мать, раздраженная и злая, влетела в мою комнату и начала таскать меня за волосы. Оказывается, пока я готовилась к экзаменам, на кухню приходил отец, пожрал и как всегда насвинячил. Стол был усыпан хлебными крошками, а в раковине лежала одна тарелка.

Мать таскала меня за волосы и орала, что я ничего не делаю и сижу на их шее. Я, вдоволь нарыдавшись, выбросила все билеты и записи, и на следующий день сдала госэкзамены на два, из принципа сдав пустой лист. Домой я не являлась 2 дня, тусив все это время с однокурсницей. Мамаша узнала ее телефон и умоляла меня вернуться домой. В техникуме были ошарашены моей выходкой и равнодушием к получению диплома. Из хорошего отношения ко мне разрешили, точнее даже сказать, уговорили пересдать экзамены, и я сдала их на четыре и получила диплом. Когда я вернулась домой, мать, рыдая, кинулась мне на шею.

Пока я жила у подруги, я искала в интернете информацию об экзаменах в музыкальные вузы. Когда я намекнула отцу, что хотела бы поступить в консерваторию, он напомнил, что у него есть ружье, из которого от выбьет мне мозги.

Ничего не сказав родителям, я принялась собирать вещи. Я помню день своего отъезда, теплый и солнечный. В этот день мать в последний раз вцепилась мне в волосы. Папаша проклинал. В доме стоял ор: «Без нас ты пропадешь, сдохнешь под забором, кроме нас, ты больше никому не нужна, мы единственные люди, которым можно доверять в этом мире. Ты предала нас. Ты должна была работать на семью».

Я уехала и поступила. Меня взяли на факультет академического вокала только с одной базой музыкальной школы. Без среднеспециального (музучилища) было сложно, но я справилась. Первый год я чувствовала огромную вину перед родителями за то, что мне казалось, будто я предала их, выбрав свой путь. Первые полгода я звонила им каждый день и извинялась за свое «предательство».

«В консерватории у меня появились друзья, и наличие нормального общения постепенно начало вправлять мои мозги на место. Начало приходить осознание того, что я ни в чем не виновата перед семьей, и что не я, а они предали меня. Со временем мои годами подавляемые обиды всплыли на поверхность, и на место вины пришла ненависть. Начало приходить понимание, что меня били и унижали не для моего же блага, а для того, чтобы самоутвердиться. Им просто нужно было на ком-то срывать злость, и я была для них самой легкой мишенью. Ненависть во мне полыхала пару лет, потом ей смену пришли разочарование и пустота.

Родители всю мою жизнь мне твердили, что унижают и бьют меня для моего же блага, чтобы сделать меня сильной. Они всегда твердили мне, что мир жесток и ужасен, что я должна до последнего вздоха держаться за семью, потому что кроме своей семьи я больше никому в этом мире не нужна.

Когда я вырвалась из домашней изоляции, я поняла, что мне просто врали, подавляли и запугивали, чтобы удерживать меня рядом. В жизни я встретила много хороших людей, которые помогли мне встать на ноги, самореализоваться, и которые относились ко мне с пониманием и не унижали.

Тем не менее, родительское воспитание не прошло даром.

Сколько лет уже прошло, а все не могу простить своих родителей за то, что изгадили мне детство. Так как виктимность и толерантность к насилию у меня была высока, а моя самооценка и самоуважение были ниже плинтуса, это сказывалось на качестве моей жизни и выборе партнеров и друзей. До тех пор, пока я не осознала свою проблему и не встретила близкого по духу человека, я подсознательно выбирала мужчин, похожих на моих родителей, которые по прошествии конфетно-цветочного периода начинали меня контролировать, высасывать деньги, критиковать внешность и увлечения, оскорблять, могли поднять руку за малейшее несогласие. На токсичные отношения с мужчинами было выкинуто на помойку 5 лет жизни.

Я до сих пор впадаю в ступор, если на меня кто-то кричит, хотя больше 6 лет живу отдельно. Помня, как на меня орали за любую провинность, я не могу высказывать людям своё мнение и чаще всего со всем соглашаюсь в ущерб себе. После этого чувствую отвращение к себе.

В классе 8 или 9 я совершила попытку самоубийства. Это было после того, как родители сожгли мои книги и запретили ходить в церковь. Наглоталась феназепама, около 50 таблеток. Помню, что было страшновато, но желание прекратить этот кошмар было сильнее. Но как назло, мать зачем то посреди дня забежала с работы домой и вызвала мне «скорую». Я была не в себе и под кайфом. Как мне передали ( я ничего не помню), я упиралась, била врача, не хотела открывать рот для промывания желудка, и требовала дать мне умереть, говоря, что это мой выбор и никто не имеет права решать за меня. Я открыла рот только после того, как врачи пригрозили выбить мне зубы и открыть рот ломом. В реанимации я провалялась пару дней.

Дома мне устроили разбор полетов и нравоучительную лекцию. Мать орала, что я чуть не опозорила семью, что не дай бог соседи узнали о моем поступке. Мать сказала: «Ты хоть понимаешь, как из-за твоего самоубийства на нас бы смотрели люди? Еще раз выпьешь таблетки, я вырву тебе их вместе с глоткой».

Когда мать родила долгожданного сына, то сразу стало понятно, что именно он – любимый ребенок. Мой жадный папаша был к нему на удивление щедр. Отец редко делал мне подарки, и если мать покупала мне что-то из одежды, отец допрашивал ее, сколько она потратила на меня. Брату уже в младших классах отец подарил айфон и ноутбук последней модели. Брату не особо нравилось, что я периодически просила его разрешить мне посидеть за его компом, поэтому отец, когда я уже училась на последнем курсе техникума, решил отдать мне старый списанный с работы компьютер, на котором я писала курсовик и прочие учебные работы. Я была полностью разбита, когда за неделю до госэкзаменов я вернулась с учебы и не обнаружила комп в моей комнате. Папаша решил продать его кому-то из знакомых по дешевке, даже меня не предупредив. На нем остался почти готовый курсовик, который мне нужно было сдать через 3 дня.

Отец четко разграничивал, каким должно быть воспитание мальчика и девочки. Поэтому брата в нашей семье воспитывали, как победителя и лидера, его мотивировали, подбадривали, редко ругали, покупали все самое лучшее, что бы он ни попросил, за каждую пятерку в школе отец давал ему 200 рублей, а за четверку – 100. Мне же со скрипом давались деньги даже на проезд. Кстати, одной из причин, по которой отец не хотел везти меня в больницу при переломе после падения со скутера, было то, что ему жалко денег на бензин. Он так и сказал: «че бензин катать, давай до завтра подождем, может, само заживет». Когда я поступила в консерваторию, родители лишили меня финансовой помощи за непослушание.

Кстати, к воспитанию брата бабку не допустили.

Девочка, по мнению отца, должна была быть покорной, ее с детства нужно готовить к кухне, семье и деторождению. Поэтому папаша старательно выбивал из меня мой природный холерической темперамент и любой намек на свое собственное мнение, что сильно сказалось на моей жизни и профессии. Если в пятом классе меня наградили грамотой за самое выразительное чтение стихов, то к выпускному я уже заикалась около доски, а при пересказе текста, да и просто при живом общении не могла произнести предложение, хотя бы раз не запнувшись.

Сейчас на паре примеров постараюсь описать, как отец учил меня скромности и покорности.

Мне лет 13, играю во дворе. Отец выглядывает из комнаты на третьем этаже и требует, чтобы я поднялась. Поднимаюсь. Отец, лениво развалившись на диване, приказывает выключить свет в его комнате. Я поражена: «Т.е. ты звал меня на третий этаж, чтобы я выключила свет в комнате, в которой ты сидишь? Тебе было лень встать и сделать два шага? Я не буду этого делать». Разворачиваюсь и иду к выходу. Вслед несется: «По ебалу захотела? Свет выключи, мразь!»</b> Я подчиняюсь.

Второй случай. Возвращаюсь после 6 уроков, очень уставшая. Решила после занятий поспать пару часов. В мою комнату заходит отец и говорит: «Мне надо уехать часа на 2. Спустись в зал, сядь на диван и смотри в одну точку. Если приеду и увижу, что ты спишь, убью, поняла?»

«А зачем мне сидеть и смотреть в одну точку?» - удивленно спрашиваю я.
«Ты мне еще, сука, вопросы будешь задавать?»

Помню, во времена моего детства было модно звонить на радио и заказывать любимую песню. В один выходной я тоже решила так сделать. Начинаю звонить на радио, естественно, все время занято. Отец заходит в мою комнату и просит поменять меня трубку телефона. Взамен хочет дать мне другую трубку, у которой бракована батарея и которая садится каждые 5 минут. Я отказываюсь меняться, но когда рожа отца приобретает ненавистно- агрессивное выражения , а кулаки, похрустывая , начинают сжиматься, а понимаю, что лучше трубку отдать. Отец садится и наблюдает за процессом моего дозвона. На радио я дозваниваюсь, и как только ведущий говорит «алло» , телефон выключается. Я была расстроена. Папаша с нарочитой заботой погладил меня по голове, сказав: «Ну ничего, доча, в следующий раз дозвонишься». Ему не нужна была эта телефонная трубка. Он просто изощренно издевался.

До момента, пока от отца не отвернулись все друзья, к нему часто приходили в гости. Отец любил в приказном тоне требовать меня обслуживать их. Помню, один его друг ущипнул меня за задницу. Отец, увидя это, рассмеялся.

Конечно, я уверена, найдется немало читательниц, которые возмутятся моим молчанием в ответ на все это, и напишут, что на моем месте они бы оказали сопротивление, наорали или врезали бы подносом по морде охамевшему мужлу. Но я не поступила так тогда, увы. Я была ребенком и слишком зашугана, к тому же отец избил бы меня при малейшем сопротивлении, а потом бы не один час уничтожал морально. На малейшее неподчинение он всегда повторял мне свою любимую фразу из Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью».

Помню, к нам пришли гости, и одна женщина, которую посадили рядом со мной, постоянно что-то брала из моей тарелки, а спиртное запивала соком из моего стакана. Я сказала: «Прекратите лезть в мою тарелку, наложите себе в свою». Отец схватил меня за шиворот и выволок из комнаты, а в коридоре схватил за горло и прошипел: «Не позорь меня перед гостями, мразь».

Отец обожал фильмы ужасов, порно и любые фильмы, где присутствовали драки и насилие. Он насильно заставлял меня смотреть ужастики. Приходил в мою комнату, брал за шкирку и тащил в зал. Если я пыталась уйти или закрыть лицо руками во время того, как на экране кому-то отрезали голову, он командно орал: «Сидеть!», «Смотреть!». Отец считал, что таким образом воспитывает во мне силу характера и бесстрашие.

Моя мать была настоящей патриархальной женщиной. Красивая, в меру умная, покорная во всем своему мужу и никогда ни в чем ему не перечащая. Когда отец меня лупил, она никогда не заступалась, всегда и во всем ему поддакивала. Мать – ужасная шмотница, помешанная на своей внешности. По несколько раз в неделю она ходила в парикмахерскую и на маникюр. Она выбиралась по магазинам каждую неделю, набирала кучу шмоток, могла взять несколько пар обуви, даже одинаковой, а потом могла выбросить или подарить, даже ни разу не примерив. Ее тряпьем были забиты все шкафы в доме, включая мой. Посреди ночи или рано утром она свободно заходила в мою комнату и могла устроить примерку, когда я спала, включала свет и начинала греметь. Нередко она могла поднять меня посреди ночи и начать орать, что не может найти какую-то вещь, потому что я якобы ее взяла и требовала, чтобы я немедленно искала какую-нибудь ее кофту или юбку. Сейчас полагаю, что таким шопоголизмом она пыталась заглушить свою пустоту.

Мать была первой красавицей в районе. При этом пустым человеком в принципе. Как она сама рассказывала, она никогда ничем не увлекалась и не интересовалась, кроме сплетен с подругами, она НИКОГДА ничего не читала, не любила никакую музыку, не интересовалась ни искусством, ни наукой. У нее никогда не было хобби. Кое-как она окончила школу, потом поступила в институт просто потому, что там остались свободные места. На занятия не ходила, и ее выгнали за неуспеваемость, да и потому что в институте она познакомилась с моих отцом, который уговорил ее бросить учебу, хотя сам доучился. Учебу она бросила без проблем, так как целей в жизни у нее, кроме замужества, никаких не было.

Так как матери были чужды любые интересы, она никогда не поощряла мою увлеченность искусством. Она действительно искренне считала, что интересоваться чем-либо могут только больные, которым вечно неймется, и которые не могут жить, как все нормальные люди.

Кстати, хозяйка из нее тоже была никудышная. Готовила она плохо, уборкой заниматься тоже не любила. Так что когда мне исполнилось 10 лет, мать повесила все эти дела на меня. После уборки она могла час орать на меня, если на полу или столе оставалась хоть одна соринка.

Мать всегда лебезила перед чужими людьми, чтобы о ней думали хорошо. Ради этого она была готова даже размазать меня по стенке. Когда она родила долгожданного сына, то располнела, и отец каждый день начал говорить ей, что так как она теперь жирная корова, то у него на нее не стоит, и он будет искать себе более стройную любовницу. Но любовницы у отца были всегда, даже когда мать была еще в форме, и он это открыто демонстрировал. Ему очень льстило, что его любовницы приходили скандалить к моей матери на работу или звонили ей с угрозами.

В старших классах я перестала приглашать в гости подруг, потому что отец откровенно начинал к ним приставать и заигрывать. Помню, как отец, заметив, что приглянувшаяся ему девочка перестала приходить, давил на меня и требовал, чтобы я при нем позвонила ей и попросила придти.

Мать, собственно, как и бабушка, была мизогинкой. Она любила посплетничать и перемыть кости соседкам, подругам, а также каким-нибудь известным женщинам. Когда она включала телевизор, то не могла удержаться от комментариев по поводу чьей-то внешности. По ее мнению, у Анджелины Джоли был маразм и она слишком тощая. Оперная дива Анна Нетребко визжит как бензопила, Монсеррат Кабалье слишком жирна для сцены, эта пробила себе дорогу к славе п…й, у той безвкусная прическа, а та совсем не умеет одеваться и вульгарно говорит».

С подругами мать любила строить из себя страдалицу. Ангельская внешность, белокурые локоны, огромные голубые глаза и тонкий голосок — с такими данными ей всегда удавалось очень убедительно сыграть свою роль. Она постоянно плакалась подругам о своем муже, который изменяет, вечно скандалящей матери и беспутной дочери, которая с одноклассницами не ладит, убирается плохо да еще и в музыкальную школу пошла, не спросив ее разрешения. Подруги советовали приструнить мужика, завести любовника, а дочь лупить почаще. Мне же, придя домой, рассказывала, какие плохие у нее подруги.

Однажды мать сказала мне, что одна женщина работе ее ужасно бесит. На вопрос «почему» она ответила, что та женщина на расспросы о ее семье улыбается и говорит, что у нее все хорошо. Я спросила: «Почему ты считаешь, что она должна тебе рассказывать что-то о своей личной жизни?» мать не нашла, что ответить.

Мать постоянно жаловалась мне и подругам на мужа, который контролирует каждый ее шаг, унижает, бьет и демонстративно изменяет. А когда я спросила, почему она не разведется, она возмутилась: «Ужас, какая же ты у меня дура безмозглая. Абсолютно все мужики так себя ведут, поэтому женщина должна сглаживать углы». Помню, что я ответила ей: "А я бы на твоем месте давно бы сбежала". На что мать сказала: "Ты дура и максималистка. Это семья, а семья - это главное в жизни". Семья, мля... Ненавижу теперь это слово .

Мать постоянно критиковала мою внешность, высмеивала мои вкусы, увлечения, в общем абсолютно все, что только можно высмеять. Она даже мою необщительность умудрилась высмеять, сказав, что, видимо, я провожу время за книжками потому, что тупа, высокомерна и возомнила из себя невесть что, раз считаю себя выше того, чтобы пойти во двор пообщаться со сверстниками. Она всегда старалась испортить или обесценить то, что мне нравится: «случайно» выкинуть любимую книгу, а любимую футболку порвать на половые тряпки.

Она знала, что я очень сильно мечтала о длинных волосах, поэтому удачно портила и их. Как я выше писала, она стригла меня насильно. Пару раз я вырывалась, в результате чего она случайно располосовала мне спину и поранила щеку садовым секатором, которым хотела подстричь. Как-то мать потащила меня делать химическую завивку. Я сопротивлялась, а она визжала, что с кудряшками я буду выглядеть повеселее, потому что ее и всех членов семьи уже тошнит от моей унылой физиономии. Через неделю сожженные волосы начали отваливаться клоками, и мне снова пришлось их коротко подстричь.

В 19 лет я поклялась себе, что если она еще раз прикоснется к моим волосам, то я буду драться с ней не на жизнь, а на смерть, и сама ее обрею.

Родители часто рылись в моих вещах, дисках и книгах, пока меня не было дома, поэтому было сложно от них что-то скрыть. Они всегда были в курсе того, что я читаю или чем увлекаюсь. Любое мое увлечение они высмеивали и обесценивали, и использовали как доказательство моей неадекватности. Например, когда отец узнал, что я читаю книги по психологии, то каждый раз, когда я пыталась защитить свои личные границы, он говорил: «Ну вот, книжки умные читаешь, а такая конфликтная».

Родители запрещали мне класть что-либо на мой личный стол. После того, как я сделала уроки или что-то почитала, я должна была убирать все со стола и на нем ничего не должно было лежать (ни книги, не телефон, ни кружка), стол должен был быть полностью пустым, типа ради чистоты и эстетики. В противном случае они убирали вещи так, что их невозможно было найти, а то и вообще выкидывали.

Споры ни к чему не приводили. Выглядело это примерно так.

Я: Прекратите лазить по моим вещам, я сама могу навести порядок.
Р (родители): Не забывай, что ты тут никто.
Я: не переживайте. Настанет время, и вы меня больше в своей жизни не увидите.
Р: Ты больна на голову, и у тебя ужасный характер. Уже слова тебе сказать нельзя. Да и никуда ты не сбежишь. Кому ты в этой жизни нужна, кроме нас? Но ты тупая и не можешь этого понять.

Родители все делали мне назло и наперекор моему желанию. Как-то меня доставал "поклонник", и я попросила родителей не звать меня к телефону. Но когда тот звонил и орал: "Позвать эту суку", папаша спокойно приносил телефон мне в комнату. А когда я просила защитить меня хоть как-то (хотя бы послать этого мудака), папаша отвечал, чтобы я сама разбиралась со "своими хахалями". Но на людях любил бить себя пяткой меня в грудь и показушно говорить, что для него семья и дети — самое святое и главное в жизни.

Мать тоже часто делала мне назло. Когда я училась в старших классах, на меня положил глаз их бизнес-партнер и начал постоянно мне звонить, несмотря на то, что я ему отказала. Я попросила мать, чтобы на его звонки она отвечала, что меня нет дома. Но как я с ней ни ругалась, всегда, когда он звонил, она с улыбочкой приносила мне трубку.

Я не помню, чтобы мать хоть раз морально поддержала меня или защитила. Она всегда говорила, что я сама виновата, что бы не случилось. Если одноклассники, учителя или бабушка со мной плохо обращалась, она говорила, что я наверняка это заслужила.

Когда я окончательно уехала из дома и обосновалась в другом городе, периодически я приезжала к ним в гости. Я делала несколько попыток поговорить с родителями об их поступках, но они отвечали: «Не выдумывай, такого не было, ты преувеличиваешь. Самой частой их отмазкой было: не вороши прошлое и не будь такой злопамятной. Что было, то прошло».

А вообще, мои родители считают, что я просто зажралась. Это, пожалуй, самая любимая их отмазка. А что? Сыта, одета, жива - че еще надо?

Буквально год назад , когда я была в гостях у родителей, по телеку показывали передачу про жестокое обращение с детьми. Мать бралась за голову и причитала: «Как так можно? Бедные дети. Радуйся, что тебе с родителями так повезло».

Но с родителями повезло только моему брату. Когда в передаче показали историю девочки, которую изнасиловали в школе, и которая скрывала это от своих родителей долгое время, мать причитала, что хорошие родители сразу бы заметили изменения в поведении ребенка и исправили ситуацию. Тогда я задала матери вопрос, почему она игнорировала и отталкивала меня, когда я прямым текстом пыталась донести до нее об издевательствах одноклассников, бабушки и учителей, я была очень удивлена, получив ответ, что она слышит об этом впервые. Потом грустно добавила, что все через это проходят, и ее тоже когда-то в школе парень, который ей нравился, обозвал вонючкой. Насколько должен быть туп и толстокож человек, чтобы поставить рядом единичное словесное оскорбление с многолетним моральным и физически насилием.

Когда я ушла к себе в комнату и начала смотреть фильм, кто-то подошел сзади и обнял меня. Это была бабушка, она жила недалеко и периодически приходила в гости. Когда я увидела ее, у меня случился нервный срыв. Я сказала родителям, что и так приезжаю редко, и если она еще хоть раз придет сюда во время моего пребывания здесь, я порву с ними полностью все отношения. Отец сказал, что я очень злопамятна, и должна уметь прощать, и как всегда, он во мне разочарован.

Кстати, с бабушкой я тоже пыталась поговорить о причинах ее жестокого обращения и переводах меня в разные школы. Она ответила: «Зато ты не дура, вон с медалью школу окончила. Ты должна у меня в ногах валяться, благодарить. Все соседи завидуют. У них девки дуры, и если б не я, ты такая же была».

Я не раз пыталась делиться со знакомыми своими семейными проблемами, но в ответ слышала: «Ох уж эти зажравшиеся богатенькие дети, вечно все их не устраивает. У твоих родаков два коттеджа, денег до хрена, машина шикарная, а ты все ноешь».

Все члены семьи ненавидели друг друга и враждовали, но ненависть и всеобщее раздражение к моему существованию, казалось, объединяло их, поэтому у меня не было никаких шансов успешно противостоять. Как я писала выше, стоило мне сделать попытку защитить свои личные границы, бабушка бежала жаловаться матери на то, как я ее довожу. Так же поступала и мать. Если я не давала матери насильно меня подстричь, она давила на меня через отца или бабку. Отец давил через мать. Так как друзей у меня практически не было, а также не было и интернета (компьютер я купила себе в 20 лет, когда уже училась в другом городе), то я нигде не могла найти ни поддержки, ни подсказки, как себя вести и куда жаловаться.

В любой ситуации мать становилась на сторону более сильного агрессора (и не только в ситуации со мной), это помогало ей отвести агрессию от себя. Поэтому я считаю ее инвертированным нарциссом. Когда я во время учебы в другом городе психологически окрепла настолько, чтоб стать способной дать отпор всей семейке и всем людям, которых они могли бы подключить для насилия надо мной, мамаша тут же прекратила всякую критику и стала и по отношению ко мне инвертированным нарциссом. Похвала и признания в любви не прекращаются и по сей день. Тошно...

К сожалению, родительское воспитание очень сильно сказалось на всех сферах моей жизни. Помимо выбора не тех мужчин мне всегда было сложно заводить друзей - по той причине, что мне было очень сложно открыться перед людьми, ведь всю мою жизнь мои близкие люди лезли мне в душу, чтобы потом использовать вытащенную из меня информацию против меня для насмешек, как доказательство моей неадекватности и т.д.

Родительское воспитание, особенно отцовское, очень сильно сказалось на моей будущей профессии. Мне было тяжело сделать любое смелое движение на сцене, потому что всю жизнь побоями и оскорблениями меня приучали к скромности. Только последнее время я начала предпринимать активные действия для избавления от родительской программы, потому что каждый раз, когда я выходила на сцену, я слышала голос отца, который твердил мне, как я бездарна, тупа и позорю его. Меня часто ругали за неартистичность и зажатость, и когда я выходила на сцену, я была словно заморожена.

Отец всегда находил повод, к чему придраться и покритиковать. Как любой перверзник, он искуснейшее умел менять маски, при желании мог избежать любого конфликта и договориться практически по любому вопросу с вышестоящими лицами, он искусно заговаривал зубы гаишникам. Если его останавливали при явном нарушении правил, он практически всегда избегал штрафов. Так как я маски вообще менять не умела, мне всегда было сложно врать и притворяться, это служило поводом для придирок и подколов со стороны отца. Он говорил, что с такой прямолинейностью и неумением притворяться мне по жизни будет очень тяжело, и я ничего не добьюсь.

Я не упомянула, что в семье меня часто звали тетя Зина. Дело в том, что моя тетя Зина, сестра отца, тоже, как и я, считалась у них сраной овцой. Она, так же, как и я, в свое время сбежала из семейного ада, скиталась, потом у нее обнаружили рассеянный склероз. Она ходила по рукам, много пила и по пьяни и халатности как-то нечаянно угробила своего ребенка. Наши жизни и характеры никак не были похожи, но тем не менее за малейшую попытку отстоять свои личные границы родители считали своим долгом упомянуть, что я такая же дурная, как тетя Зина.

Когда я покинула родительский дом, в этот же год, прямо в день моего рождения умерла тетя Зина. Было в этом какое-то предзнаменование. Вместе с ней умерла моя старая жизнь, так же как и умерли для меня мои родители.

После 19 лет жизни в домашнем аду я поймала себя на том, что копирую поведение родителей по отношению к близким – муж меня иногда раздражает беспредельно, я могу раздуть трагедию из любой мелочи, и в эти моменты я искренне верю, что он на самом деле такой отвратительный, каким я вижу его сейчас. Потом приступы проходят, и я понимаю, что проблема не стоит выеденного яйца.

Гнев захватывает полностью, очень сложно себя контролировать. Примерно лет до 16-ти таких симптомов за мной не наблюдалось. Срывы и крышесносы начались после того, как мать насильно меня подстригла, перекрасила и заставила пойти на выпускной, а также из-за насильного поступления в техникум.

Я работаю над собой изо всех сил, стараюсь сохранить гармонию в доме. И мне очень стыдно перед любимым человеком за свои ошибки. Надеюсь, все будет хорошо. Раз я выжила, значит, это для чего-то было нужно. Если вы дочитали мою историю, буду благодарна за поддержку и советы.