Таня Танк

Смотрели советскую кинокомедию "Вас вызывает Таймыр"? Есть там такой странный Андрей, которого играет Евгений Стеблов.

Он якобы влюблен в Любу и настолько робеет перед ней, что на год исчез без вести, а потом позвонил и молчит в трубку.
 

С собой в дорогу я прикупила три книги по нашей теме. Вообще, шла за «Мальчиком, которого растили как собаку» Брюса Перри и Майи Салавиц — ее мне рекомендовали Алиса Сергеева и Наталья Шашкова (femina_vita). Но в нашем «Дирижабле» ее не нашла, зато надолго зависла у стеллажей с психологической литературой.

Неутешительное: много трудов по стервологии, мудроженственности, каквыйтизамужу, пикапу и их течениям.

Презентую вам мои покупки. И вот зачем. Книги я обычно читаю с карандашом, чтобы потом рассказать вам об идеях, которые нашли во мне отклик или, наоборот, вызвали отторжение, недоумение и т.д.

Поэтому книги я купила по темам, которые волнуют вас больше всего. Например, часто вы говорите мне: «Я знаю, что с ним (с ней) надо расстаться, но я боюсь остаться одна». Этот страх живет буквально в каждом, но так ли часто за ним действительно что-то стоит

Я давно продумала концепцию так называемой «одинокой старости» и если хотите, как-нибудь расскажу вам о ней. А пока я сняла с полки книгу «Жизнь соло. Новая социальная реальность». Автор - Эрик Кляйненберг>, социолог, доктор философии Нью-Йоркского университета.

Вот отрывок из аннотации:

«Наше время можно смело назвать временем одиночек. Трансформация инфраструктуры крупных городов, популярность социальных сетей, изменение психологического восприятия одиночества — все это привело к тому, что многие современные горожане выбирают жизнь соло. Хипстеры и пенсионеры, финансисты и художники, мужчины и женщины — интерес к одиночеству не зависит от социального статуса, возраста или пола. Тренд к увеличению одиночек в обществе постепенно меняет и само общество. Город меняется, наполняясь новыми возможностями и смыслами.

Это не означает, что одиночество освобождает от бремени и обязательств социальных отношений. Жизнь соло не следствие человеческой самовлюбленности, не социальная проблема, как утверждают многие политики. На самом деле жизнь в одиночестве гораздо более разнообразна и комфортна, чем кажется со стороны. Жить одному и быть одному в некоторых случаях необходимо».

Судя по оглавлению, Эрик расскажет, как жить одному и вместе, но… по отдельности. Как расставаться. Как стареть в одиночестве.

Вторая книга - «Психология агрессивного поведения». Автор — Евгений Ильин, доктор психологических наук, профессор Российского государственного педагогического университета имени Герцена. Я взяла эту книгу, поскольку ее половина посвящена травле — буллингу, моббингу, боссингу, травле в школе, трудовых коллективах, дедовщине (оказывается, это называется хейзинг :). А проблемы травли, как я поняла по отзывам, очень актуальны для вас.

И третья купленная книга - «Эмоциональные вампиры. Как вести себя с людьми, которые питаются вашей энергией» психолога Альберта Бернстайна. Возможно, многие из вас читали ее, а я — нет, но меня очень заинтересовало, что за механизмы взаимодействия нам предлагает автор. Ведь многие из нас убедились, что против лома нет приема...

Я уже пробежала книгу и могу сказать о первых впечатлениях. Что понравилось: «многообразие» вампиров, выделяемых Барнстайном. Тут тебе и наши «любимые» антисоциальные и нарциссические, тут и параноидные, и обсессивно-компульсивные, и гистрионные, и пассивно-агрессивные…

Правда, гистрионные (истерики) по описанным проявлениям очень уж похожи на "наших" нарциссов и пограничников из историй. Неудивительно, что психотерапевтов учат дифференцировать истериков и нарциссов. Пока есть ощущение, что эти типы «взаимоперетекающие», и «качество» индивида и его пригодность для общения зависит от соотношения нарциссического и истерического.

(только я не хочу, чтобы некоторые сочли это за зацепку: "А может, мой не нарцисс, а лапочка-гистрионик?")

Очень верным показалось разделение антисоциальных вампиров (социопатов) на три подвида:

- Безрассудных. К ним как раз и относятся всевозможные «инфантилы» и носители «мудацкого расстройства личности» - вроде не агрессивные, но абсолютно безответственные, ненадежные и не останавливающиеся почти ни перед чем, дабы удовлетворить внезапную чесотку в левой пятке. Анатоли Курагины, Виорелы и Джоны. Безобидные на первый и на второй взгляд, но разрушительные в перспективе.

- Продавцов подержанных автомобилей. Это сознательные обманщики. Таковы Лиса Алиса, граф Виктор Люстиг, описанный в посте про социопатов "первооткрыватель Тайваня" Джордж Салманазар.

- Тиранов. Это вечно сердитые, с полпинка закипающие люди, которых мы вечно "вынуждаем", "доводим" и "провоцируем". Часто физически агрессивные.

Что не понравилось. Книжка не «страшная». Может сложиться обманчивое впечатление, что теперь-то мы раскусили этих ребяток и "изящным движением руки" отразим любые их атаки. А, значит, можно никуда от них не уходить. Как бы не так...

Большинство приведенных образцов диалогов, с помощью которых предлагается обезоруживать вампира, прокатит только с очень слабенькими агрессорами. А их мы способны окоротить и без книжки. Это всяко не тот уровень расстройства, который иллюстрируют ваши истории.

Предлагаю сделать рубрику "Полезная библиотечка" постоянной. Желающие поделиться мнением о книгах, хоть каким-то боком могущих быть нам полезными - жду ваших рецензий. Анонимность - на ваше усмотрение.

Дабы не плодить тэгов, предлагаю в "Полезной библиотечке" объединять отзывы о книгах, фильмах, лекциях и т.д.

В комментариях, в числе прочего, предлагаю рассказать о том, что полезного по теме читали вы и каковы ваши впечатления.

Давно хотела поосновательнее поднять тему служебного абьюза, и вот как по заказу подоспела вдумчивая, богатая деталями, история.

Спустя два года пахоты на износ героине пришлось уйти с руководящей должности и в никуда - несмотря на то, что ей нравилась и работа, и коллеги, и успехи у нее объективно были. Но остаться было уже нельзя — в голову лезли мысли о суициде. Читательница буквально бежала — по собственному признанию, абсолютно разбитая и опустошенная, с разрушенной самооценкой и потерянной связью с «другой» жизнью - той, что за пределами компании. Героиня считает: если бы она решилась оборвать все это годом раньше, последствия были бы менее серьезными.

Отдельно обратите внимание на приметы бизнеса, во главе которого стоит деструктивный человек: неэффективно, «бестолково» организованная работа, штурмовщина, фаворитизм, стремление босса замыкать на себе решение не ключевых вопросов, неадекватная перегрузка сотрудников, больше похожая на эксплуатацию рабов...

Внимание: ввожу новый тэг «токсичный офис» и жду рассказов о пережитом вами служебном абьюзе.

...Думаю, что читай я этот ЖЖ до этого случая, я бы решила, что такое бывает только вне работы. Но это точно абьюз и точно эмоциональная зависимость. Абьюз – потому что мой руководитель Анатолий намеренно добивался моего полного подчинения под видом дружеских отношений, как бы на равных, но сам вкладываться в отношения не планировал, а сформировав зависимость от общения, устранился. Запрещал мне выражать недовольство происходящим. Распознал, как влияют на меня те или иные трюки в его поведении, и в дальнейшем, похоже, уже сознательно пользовался ими. Было ощущение, что меня дрессировали, причем жестко. И непонятно зачем – я не требовала особых условий, не капризничала, не навязывалась сама.

Вчера тебе были рады, тебя обнимали и целовали по-дружески при встрече, интересовались делами, на завтра – забыли поздороваться и смотрят сквозь тебя. Послезавтра опять светятся от радости, что ты здесь, послезавтра - опять холодное и непроницаемое лицо и нет времени даже на коротенький разговор…

Если б не мое знакомство с материалами о ПН, я бы решила, что мой визави – просто придурок. И что я тоже не вполне адекватна. Сейчас у меня ощущение, будто я выбралась из лап маньяка.

Признаться, периодически меня посещают сомнения, что это сознательно творящий козни злодей – настолько неестественно и нелогично выглядит многое в его поведении. У меня постоянно было ощущение, что надо мной ставят какой-то эксперимент – периодически меняют условия существования и смотрят, что дальше будет делать эта морская свинка (я). Невозможно поверить, что взрослый человек не понимает, что так себя не ведут, если хотят конструктивных отношений и сотрудничества. То, что я имела дело с нарциссом - это бесспорно.

На всякий случай отмечу – я прекрасно понимаю, что очень большой вклад в случившееся я сделала сама. Своими ожиданиями, недостаточной активностью в прояснении ситуации. Но то, как себя в отношениях вел себя мой партнер – весьма значимый фактор. Даже если бы я попробовала что-то выяснять, ничего внятного бы не добилась.

Мужчинам быть абьюзерами (особенно в России) сильно помогают гендерные стереотипы. В моем случае это совершенно точно – я долго стыдилась своего дискомфорта, думая о том, что я какая-то неправильная женщина, истеричка, что не могу взаимодействовать с «нормальным мужиком».

Когда я начала чувствовать дискомфорт, понимание я нашла в лице подруги, которая переживала то же самое, но в любви. Я хотела все это обсуждать снова и снова – со всеми, кто мало-мальски вызывал доверие. Искала понимания и объяснения, взгляда со стороны.

Люди «не в теме», слушая меня, смотрели недоверчиво – а что, мол, тебе надо от начальника, они все такие, их дело – требовать и брать с подчиненных максимум. Или «все мужики такие – ничего в твоей истории удивительного». Мол, надо было продолжать работать «ради работы», ради зарплаты, в конце концов.

Кто-то меня даже обвинял, что я хотела заполучить его как мужчину, и все дело в том, что у меня не выгорело – «если ты действительно хочешь работать, работай - он тебе не помеха». Мол, «кому ты рассказываешь, что тебе работа очень нравится. Мужик этот тебе нужен – такой всем был бы нужен».

Сестра просто бесконечно слушала и жалела. И понимала, что со мной происходит что-то страшное. Именно благодаря ей (по ее настоянию) я решила порвать окончательно (до этого пробовала девять (!) раз). Потом я жалела о своем решении, опять обдумывала варианты возвращения, но, слава Богу, этот девятый раз был уже в такой форме, что вернуться было нельзя.

Она примеряла эту ситуацию на себя и пришла к выводу, что для нее бы дело закончилось суицидом. Не скрою, мысли о суициде посещают и меня – уже после разрыва. Кажется, что жизнь закончилась, и ничего хорошего меня больше не ждет. Слава Богу, эти периоды сменяются днями с более светлым настроением.

Я забраковала психолога, с которым начала общаться в состоянии полного раздрая, в панике – на каждой из наших трех встреч она настаивала, что я должна продолжать работать в этой компании (и, следовательно, общаться с нарциссом), что кризис - не подходящее время бросать работу, тем более, если я к работе так привязана. Но для меня продолжать означало бы планомерно двигаться в сторону полного саморазрушения.

Психолог навязала мне еще и стыд, что я себя веду как ребенок, не могу совладать со своими эмоциями. Как раз в это время мне попались статьи о том, что единственный способ разрешить ситуацию – выйти из нее. И я прекратила консультации с ней.

Общение с пропущенными страницами

Все происходило очень стремительно – мой взлет в руководство и в «близкие, дружеские» отношения с шефом. При этом я понимала, что так просто друзьями не становятся - на это требуется время. Но Анатолий поначалу действительно много сделал, чтобы установить со мной тесные отношения – много расспрашивал меня о личном, форсировал переход на «ты». Чтобы работа была более эффективной, как он объяснял.

Спустя некоторое время он резко поменял формат общения. Неожиданно стал игнорировать, не отвечать на письма по работе, отстранился, не объясняя причин. В ответ на мое недоумение отвечал в письмах (увидеться не получалось), что все в порядке – «с чего ты взяла?». Когда я предлагала расстаться, отвечал, что повода для этого никакого нет. На самом деле из человека будто вынули батарейки. Мои мучения начались с этого момента и продлились еще полтора года. По силе эмоционального потрясения ничего равного я в жизни не испытывала.

Я многократно обращала внимание на то, что мой шеф как бы обнуляет общение – как будто перед ним не я, с которой уже сложились какие-то отношения, а новый человек, и отношения строятся заново. А о том, что было в прошлом, и не вспоминается. Со временем это стало буквально сводить с ума.

Помните, в школе дают упражнения с пропущенными буквами? Так вот - это общение с пропущенными не буквами – а страницами и целыми главами. Этот недостающий текст (т.е. смысл) мне поневоле пришлось восстанавливать самой. В мутных условиях – при недостаточной «видимости», когда ничего не понятно, ничего нельзя выяснить и прояснить. И это месяцами.

Я изначально не искала любви, личных отношений – в этом я сейчас честна. Я думала, что складывается дружба. Наверное, у меня тоже была «корысть» - я вкладывалась в отношения и с самого начала ждала от них уважения, принятия и поддержки. Сейчас я много читаю материалов по психологии и встречаю оценки, что это детская позиция. Возможно, это так. Но пока я не вижу ничего зазорного в том, чтобы ждать от отношений, в которые инвестируешь себя и свои силы, комфортной для тебя симметрии. Ждать уважения и поддержки.

Для меня до сих пор загадка, как такое было возможно: мужчины такого типа никогда не представляли для меня какого-то серьезного интереса. Да, внешне они очень впечатляющи, но достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что это ходок, что серьезно к женщине он не относится.

Одновременно я понимала, что и я не вхожу в круг женщин, представляющих для него интерес – при его стремлении к статусному потреблению интерес ко мне выглядел бы, по меньшей мере, странно. Да, я проявила себя на этой работе, но внешне я абсолютно обычная. И тем не менее – я все равно влипла в эту историю.

Работа мечты

Я замужем довольно долго. Не стремясь особенно делать карьеру, я была довольно успешна в нескольких областях - берусь за сложные задачи и справляюсь с ними, на хорошем счету у клиентов и руководства. Устраиваюсь работать в новую компанию на должность менеджера проекта. К этому времени я, сменив несколько компаний и накопив приличный опыт, понимаю, что в проекте многое можно сделать лучше и эффективнее – предлагаю варианты руководителю. Он принимает и поддерживает, предоставляет свободу, высказывает удивление и радость, что нашел такого специалиста. Вижу я руководителя редко, он бывает наездами – раз в месяц, а то и в два. В основном мы находимся в переписке.

Мое сердце поет, что наконец-то я нашла «работу мечты» - я ее понимаю, знаю, как должен развиваться проект и что для этого нужно сделать. И главное - у меня достаточно свободы для этого. На работу буквально лечу, окрыленная.

Что на этом этапе я понимаю про своего босса:

- это человек внешних эффектов – если мужчина в помещение заходит и какое-то время находится в темных очках, для меня это уже маркер. Похоже, он когда-то понял, что очень эффектен в этом образе и дает полюбоваться собой публике.

Понятно, что своему внешнему виду он уделяет немало внимания. Брендовая одежда, хорошие часы, дорогая машина (и не одна), у машины «красивый» номер - индикаторов статусности достаточно.

При более тесном общении позже выяснилось, что человек постоянно оценивает чужое потребление как «низкое», «некачественное» - высказывается о том, что мы все не то едим, не то пьем, и в целом не разбираемся решительно ни в чем, рвется рекомендовать, где следует бывать (рестораны и прочее).

- в целом дела в компании организованы неважно. Я это вижу по своему участку работы. Таких проектов, как мой, у руководителя много, понятно, что лично он участвовать во всем не должен, но уровень организации работы настолько примитивен, что невольно начинаешь думать, что и высшее звено не в порядке, раз допускает работу на таком уровне.

Он же списывает критическое состояние дел на моих предшественников.

Интуитивно я чувствую какую-то подавленность в коллективе – по непонятным мне причинам, люди работают в мутных и, мягко говоря, не очень совершенных условиях, но не пытаются что-то менять, предлагать.

Анатолий очень любит какое-то время не погружаться в дела (при этом всюду требуется его согласование), а потом совершить административный набег - появиться «в белом» и показать, как он в одно мгновение все проблемы, которые целый коллектив не мог решить неделями/месяцами, эффектно разрешает. При этом уверен, что он лучший в своей сфере, и компания самая выдающаяся, а «профессионализм» конкурентов не выдерживает никакой критики. Могу сказать, что по отдельным параметрам это точно не так.

- с женщинами чувствует себя уверенно, производить впечатление начинает сразу (здесь хочу подчеркнуть «механистичность» момента - это происходит не естественно, а прямо чувствуется, что запускается некая машина, извлекается некий инструмент из арсенала возможностей). Я с удивлением уже во время собеседования отметила оценивающий взгляд – и фокусировался он вовсе не на лице.

В завершение разговора он позвонил кому-то и сообщил, что «завтра выходит красивая и очаровательная девушка, встретьте и расскажите, чем предстоит заниматься». Хотя момент совершенно не требовал упоминать ни красоту, ни очарование. Было ощущение, что тебя сразу взялись очаровывать, причем дежурным и заурядным образом – пока неизвестно зачем. Так, на всякий случай.

Среди его «инструментов» - «плакатная» соблазняющая улыбка, уже упоминавшиеся комплименты, оценивающий или особенно теплый взгляд, громкий вздох - дескать, «эх, почему ты не моя». От всего этого - ощущение какой-то механистичности, ненатуральности. Человек как будто выполняет работу, а не действительно переживает какие-то эмоции.

Позже в моем сознании возникло слово «охмурятор», чтобы назвать этот встроенный в него прибор – вот он сидел с непроницаемым выражением лица, говорил что-то бесстрастное, и вдруг теплеет взгляд и выражение лица резко меняется, как будто запущен какой-то механизм.

- о женщинах в целом даже в рамках делового общения, говорит уничижительно (не переставая восхищаться тем, как работаю я или другие женщины в компании, на них действительно многое держится) – бесконечно оценивая и сравнивая, комментируя, что у кого больше и лучше (грудь и попа), какие «таланты» женщины должны быть востребованы (несложные таланты, прямо скажем), где ее действительное место и прочее.

- использует грубую лексику – «хорошо дает» или «не дает». Это не мешает ему одновременно работать над имиджем а) счастливо женатого более десяти лет и б) глубоко православного человека. При мне отчитывал кого-то из молодых за то, что тот живет с девушкой вне брака - «ты во грехе живешь».

В самом начале моей работы в рамках одного из совещаний спросил меня, смогу ли я выполнить какую-то задачу. Я ответила, что всё могу, но может помешать то-то и то-то. Он с усмешкой оглядел присутствующих (на совещании были только коллеги-мужчины) и сказал, что «в присутствии мужчин не нужно говорить, что вы все можете, а то вас неправильно поймут». Меня это смутило, но возмутиться я не смогла – вроде бы безобидная фраза. Но второй, сексистский смысл считывается легко. И никто из присутствующих тоже ничего не сказал. Это, пожалуй, была первая попытка обесценивания.

- эмоциональные срывы женщины объясняет недостатком секса – «мужика нет», «муж недорабатывает» (можно подумать, любой муж – это гарантия прекрасной сексуальной жизни). Либо гормональными сбоями, ПМС или климаксом. От этого чувствуешь себя виноватой, когда не можешь сдержать эмоции в связи с его очередным вывертом. Этот газлайтинг (а это был он, как я поняла со временем) привел бы меня в клинику неврозов – почти в этом уверена. Я буквально сходила с ума, не понимая, что происходит, думая, что я действительно не вполне адекватна.

Что меня удивляло уже на первых этапах общения:

- оценивающий и откровенный взгляд («ощупывающий», с ног до головы), даже при разговорах на служебную тему. Тут надо отметить, что одеваюсь я неброско, никаких глубоких вырезов, обтягивающих силуэтов. Это вызывало неловкость и смущение. Непонятно было, зачем это делается. Тем более что сотрудники столько говорили о религиозности и крепкой семье руководителя.

- попытки войти в физический контакт – несколько раз отмечала, что человек как бы невзначай перекрывает дорогу, резко останавливается или задерживается на пути, чтобы добиться столкновения, как будто случайного телесного контакта. Потом поняла, что у него это доведено до автоматизма – он часто использует этот прием.

- немотивированные и слишком интимные прикосновения – находясь в отношениях «руководитель-подчиненный», неожиданно начинает гладить по спине или по руке, слишком долго задерживая руку, стремясь, например, привлечь внимание.

Или вообще без причины – вдруг дотрагивается до волос. Особенно это поразило в первый раз, когда мы были едва знакомы. Это не воспринимается как нейтральное прикосновение. Далее поражало, что общей увлеченности тобой не чувствуется, а попытки прикоснуться постоянны.

Позже обратила внимание на то, что прикосновения — странные. Они бесстрастные, даже если человек хочет изобразить увлеченность. Даже рукопожатие – никакое. Прикосновения абсолютно «бессмысленные», безэмоциональные, нейтральные. Роботоподобные.

- говорили с ним о собаках – «собака должна служить. Если ее никуда нельзя использовать – ни для охраны, ни для охоты, если у нее дурной характер, ее нужно выбраковывать». Я оскорбилась – наш пес, конечно, абсолютный дурень, но любим мы его безмерно, это член семьи со своим характером, эмоциями. Он не пользу приносит, а радость. И делает более полным наше счастье.

Что отметила еще:

- часто плохо отзывается о людях, тех, кто с ним работал рука об руку. Они в итоге оказываются неблагодарными, бестолковыми, ленивыми «в ответ на его доброе отношение»;

- много говорит о сексе – прямо или намеками. Если использует в речи слова «член», «даёт», намекает на их многозначность (в разговорах с подчиненными).

В самом начале, когда общение только формировалось, мы вдвоем говорили о работе, о ком-то из коллег. И вдруг он резко переходит на тему секса, как бы продолжая разговор. Хотя связи никакой. Говорит о своем понимании умелости мужчины в постели. Я отворачиваюсь, не знаю, чем на это отвечать.

Вообще много шутит на грани фола. Позже я увидела, что коллектив при этом молчит или поддерживает шутки недружным смехом. Все привыкли к такому стилю. Коллектив почему-то должен быть в курсе, что руководитель любит женщин в чулках, а также с пышными бедрами и хорошей задницей, очень хороши зрелые женщины и тому подобное. Об этом говорится открыто.

По сути это уже харассмент – но в России нет соответствующих законов. Говорить свободно на тему секса, в том числе в разнополой компании – у нас это признак настоящего мачо, мужика. И в этом он тоже проявляет себя как эксперт – это не просто высказывания, это оценки. Он говорит за всех мужчин – что те считают лучшим и правильным в сексе и отношениях. Так сказать, сеет разумное.

Периодически намекает на свои успехи на любовном фронте – из того, как построены фразы, понятно, что брак ему в этом абсолютно не мешает («мне в сексе никто никогда не отказывал», «многое повидал этот кабинет, но такого еще не видел»). Приходит в радостное возбуждение, если получает подтверждение, что его ревнуют – и, похоже, специально создает поводы для этого. Флиртует с другими или говорит о достоинствах других женщин в присутствии тех, кому раньше оказывал знаки внимания.

- имидж «настоящего мужика» для него крайне важен. Не быть кем-то в действительности, но хотя бы казаться – это важно. Не пройдя службы в армии, он часто с апломбом говорит, что в армии бы поступили так-то и так-то (упоминая примеры дедовщины, насилия, в том числе сексуального).

Иногда упоминает, что в прошлом решал конфликты, физически наказывая оппонента – «вспомнить, что ли, прошлое – набить ему морду». В моменты охмурения любит показать себя защитником – «ты меня зови, если что» (разобраться с обидчиками). Хотя ситуация этого абсолютно не требует.

- любит подчеркнуть, как правильно его воспитали («не так воспитан» (чтобы делать что-то неприемлемое), «меня учили, что….»); что его родителям есть чем гордиться.

- на людях подчеркивает, как значимы для него традиционные семейные ценности. Со слов коллег, отрицательно относится к тем, кто разводится, осуждает политиков, разводящихся с женами – «плохо для имиджа». Очень любит рассказывать на публике красивую историю знакомства с женой. Очень часто высказывается и по поводу других женщин, оценивает, какие они в качестве жен, на его взгляд.

- очень любит пафосные речи и роли и месте человека в истории, о «воспитании подрастающего поколения». Морализирует, поучает. Часто использует пристыживание – «кто тебя только учил?», «ты что этого не знаешь?», «куда твоя мама смотрела?».

- любит говорить на большой публике о детях, как он беспокоится об их будущем – речь очень патетическая, полна красивостей. Временами просит, чтобы в этот момент его записывали на видео – чтобы потом переслать знакомым.

- много работает над тем, чтобы составить впечатление загадочной личности, жизнь которой полна тайн, недоступных пониманию обычных людей. Часто недоступен по телефону, не отвечает на смс, объясняет это тем, что бывает в таких местах, где трубку брать и писать смски не принято.

- очень подозрителен – часто говорит о том, что какие-то идеи могут перехватить конкуренты, что иностранная разведка не дремлет, что за всеми нами следят специальные органы, и мы должны быть крайне осторожны.

- сам говорит о своей цели – «я хочу оставить след в истории». На первых этапах общения мне казалось это вполне приемлемой целью – у меня такой цели нет, я порадовалась, что есть такие масштабные люди. Должен же кто-то, в конце концов, делать историю!

Потом я начала понимать, что никакой ценности другие люди не представляют для него в принципе. Вернее, представляют, но инструментальную – с точки зрения их возможностей и приложения к его цели. Это пешки, пришедшие в этот мир, чтобы помочь ему оставить свой след.

- очень много фотографируется, тщательно следит за тем, каким он получается на снимках.

- путает людей и то, что с ними связано – иногда кажется, что намеренно, а не в связи с плохой памятью. Подчеркивает безразличие к деталям, касающимся других. Со временем те, кто работал с ним в прошлом, становятся, например, «женщиной, которая у нас занималась тем-то и тем-то – не помню имени».

Он несколько раз спрашивал, сколько мне лет, сколько лет моему мужу, никак не мог запомнить, из какого я города. Меня это удивляло и обижало. За время довольно тесного общения десятки раз мы упоминали название в разговорах. Потом вдруг обнаруживается, что он забыл эту деталь.

В первое время много говорил о том, что нас так много объединяет – прежде всего, потому что мы одного знака Зодиака. Потом вдруг «забыл» - спросил меня через значительное время после начала общения, кто я по гороскопу. Я была крайне удивлена.

То же самое с другими деталями – много общаемся в WhatsApp, пересылаем друг другу фотографии – по работе или какие-то забавные. Через какое-то время он спрашивает, есть ли я в этом мессенджере. Как будто не было никакого общения до этого. Наверное, это тоже вариант обесценивания.

- с деловыми партнерами (равными по статусу, значимыми – к примеру, из властных структур или зарубежных компаний) МАКСИМАЛЬНО корректен – придраться абсолютно не к чему. Если партнер кажется ему не особенно значимым, он будет часами дожидаться аудиенции, после встречи обещания выполняться не будут.

- его ощущение себя вне общества, над ним, некоторая отстраненность от массы. В языке это выражается таким, например, образом: мы вдвоем, говорим о политике, о России - он, говоря о россиянах, почему-то использует местоимение не «мы», а «вы». «Вы здесь никогда не поймете…». Как будто он - избранный - все давно понял, он над всем этим. Меня это, помнится, удивило.

- часто просит поделиться наблюдениями за кем-то из коллектива, при этом говорит: «хочу получше понять хомо сапиенсов». Как будто сам он другой породы. Говорит о своем интересе к тому, как его видят окружающие (хочет знать, как его отражают).

- часто использует слово «искренний», «искренне», чтобы подчеркнуть чистоту намерений - я же, напротив, чувствую во многих поступках именно неискренность, второй план, искусственность поведения.

- общение создает странное впечатление какой-то игры, ненатуральности, как будто все, что ни делается, делается для создания нужного впечатления.

- странное поведение в общении. Услышав вопрос, он может резко сменить тему – так, что ты сам способен забыть, что о чем-то спрашивал. Либо физически устраняется от общения – задаешь вопрос, а человек разворачивается и уходит, ничего не комментируя. При этом вопрос не относится к щекотливым, нет ни конфликта, ни напряженности. Легко перебивает либо обесценивает собеседника иным образом.

- часто находится как бы вне общения, вне контекста - в присутствии других (на собрании, на совещании да даже один на один) не общается с присутствующими, а пишет смс, принимает звонки или звонит сам. Так происходит до тех пор, пока ему не приходит в голову очередное распоряжение или мысль и он включается в разговор.

- проблемы со временем. Гигантские задержки на встречи – люди ждут не десятками минут, а порой часами, когда он придет. Проблемы в этом он не видит.

- ощущение могущественности и всевластия, требование исключительного отношения к себе. До смешного – до нужного места 400 метров пешком, но он устроил разборки, почему человеку «такого уровня» не подали машину.

- очень любит подчеркивать, что он и его семья должны пользоваться исключительными вещами, питаться отборными продуктами. Ведет себя высокомерно и насмешливо, если сталкивается с образом жизни, отличающимся от того, какой ведет он.

- часто «забывает» благодарить – принимает сделанное для него как должное.

- «подарки» - без зазрения совести передаривает что-то, что было только что преподнесено ему, а сам он взять не хочет, потому что «его дети это есть не должны», например. Или ему это не нужно. То, что это унижает окружающих, в расчет не берется.

- значимость знакомств с известными людьми, сильными мира сего, подчеркивание непринужденности, с которой он входит и вращается в этих кругах. При этом ощущается некий разрыв в биографии – как он туда попал, непонятно. При том, что любит рассказывать истории, как он начинал в своей профессии.

- легкость в присвоении результатов чужого труда. Когда обращаешь его внимание на это, удивляется – о том, что это пахнет не очень, он сам и не задумывался, не видит в этом ничего предосудительного.

- необязательность. «Мы должны обязательно отметить годовщину начала твоей работы в компании – только напомни». Я напоминаю и даже покупаю бутылку, а разговор больше не поддерживают, и в итоге мы никак не отмечаем и больше не вспоминаем об этом. Когда заговариваю об этом приличное время спустя, вопрос игнорируется, тема меняется на другую.

- непредсказуемые эмоции. При встрече может выражать радость – говорить об этом, улыбаться, встречать объятиями (последнее, скорее, исключение). В другой раз встретить с лицом, хорошо, если не выражающим ничего. А то и с выражением озлобленности. При этом никакого повода для таких эмоций нет. В ответ на вопрос о неадекватности эмоций, отвечает, что на его мимику ориентироваться нельзя, он знает эту свою проблему, ему уже кто-то говорил об этом.

В общении двух людей – особенно если оно довольно частое и тесное – так или иначе, возникает некая субкультура: появляются понятные им двоим шутки, слова, можно сослаться на прежний совместный опыт. В данном случае такого ощущения нет – ты постоянно общаешься как с нуля, человек не поддерживает эту «субкультуру». Вернее, какое-то непродолжительное время поддерживает. Потом резко «обнуляет» общение, как будто общего опыта не было. От всего этого человек производит впечатление инопланетянина – с не привычными для человека реакциями, не вполне адекватным поведением.

Для тех, кто не сходится с ним близко – да он не сильно и позволяет к себе приблизиться - он, конечно, душка и хороший человек. Хоть и со сложным характером, ну а у кого он простой. На благотворительность жертвует, вообще внешне очень щедр – в том смысле, щедр, когда это будет кому оценить. У меня же со временем сложилось ощущение даже некоторой скаредности – если можно отжать что-то на халяву, пользуясь своей властью, он сделает это.

Если рассказывать окружающим, что этот человек может сделать с партнером по общению, никто не поверит. Поверят ему. Во всем правильному, спокойному и уверенному. Я долго чувствовала себя обязанной ему, понимала, что он «много терпел и прощал» мне…

А теперь расскажу о пройденных мной этапах деструктивного сценария.

Этап первый. Разведка.

Собственно то, что меня удивляло, как я понимаю, уже было разведкой. Но с очень дальним прицелом. Я делала больше и больше для своего проекта, постепенно стала отмечать, что можно было бы поменять в других сферах работы компании, о чем говорила шефу. Он восхищался , со временем стал советоваться со мной по другим вопросам, не касающимся моего проекта.

А затем довольно неожиданно предложил стать одним из руководителей компании. Ни больше, ни меньше. Есть ведь какие-то промежуточные стадии, можно было попробовать работать со мной в прежнем формате, но расширив мои обязанности, увеличив при этом зарплату. Но нет – сразу руководителем. Возражения не принимались.

Сейчас я читаю о том, что нарциссы «быстро предлагают переехать к нему» - это было ровно то, но в рамках служебных отношений. Мне, признаюсь, польстило это предложение, хотя и напугала такая радикальность перемен. Но все мои робкие попытки возражать мне твердо сказали, что стать руководителем – это лучшее решение для всех сейчас. Мне такая решительность понравилась и я согласилась. Хотя сразу у меня мелькнула мысль, что это ненадолго. Все было настолько стремительно, что я отводила на увлеченность мной (профессиональную) буквально несколько месяцев.

И еще было понятно, что я не первая такая фаворитка – что такое в этом коллективе уже было. Об этом мне говорила и реакция одной из коллег, которая неожиданно бурно отреагировала на мое продвижение – не могла совладать с собой, выскакивала из кабинета, где проводились совещания, позволяла себе едкие комментарии. Не она ли прошла по моему пути, почему-то подумала я...

Руководитель объяснил мне, что для эффективной работы нам надо общаться много и тесно – чтобы я могла понять его с полуслова. Спрашивал, насколько комфортно мне такое сближение. Я пока не очень понимала, о чем меня спрашивают – вроде бы ничего некомфортного не происходит, сказала, что все в порядке.

Мне очень быстро предложили перейти на «ты» - я себя чувствовала не в своей тарелке, первое время с трудом справлялась с новым форматом общения. Но почему-то не возражала. Вообще вся эта история породила у меня массу вопросов к тому, как я защищаю собственные границы. И вообще где они – эти границы. И где мои собственные желания.

А вот дальше пошла пристрелка – при каждом удобном случае мне задавали очень много вопросов. «Сколько лет ты замужем?», «Муж любит тебя?», «Как ты ко мне относишься?», «Мне кажется, что я навязываюсь – это так?». Выяснялись какие-то детали моей жизни. Время от времени давали понять, что я стою большего – шеф мне говорил, что муж недостаточно внимателен ко мне, не приучил меня к тому, что женщина не должна сама делать какие-то вещи.

Часто в речи мелькает что-то о ревности моего мужа («главное, чтобы он не ревновал», «он, скорее всего, ревнует»)- мне это казалось неуместным, ревновать было не к чему.

Гораздо позже, после того, как увидел моего мужа, спросил «а вот этот маленький – это твой муж был?» Меня это зацепило. Пыталась понять, почему. Сейчас понимаю, что это тоже было обесценивание. Муж, кстати, не такой и маленький. Интересно, могла бы я спросить - «а вот эта невзрачная – это твоя жена была?»

Мне уделялось довольно много внимания – всегда находилось достаточно времени на общение со мной по рабочим вопросам, всегда хватало времени спросить что-то, касающееся меня лично. Мне сообщали какую-то информацию о своей жизни, о семье – по чуть-чуть, но чтобы показать, что мы на равных, что мне доверяют, открывают довольно личные детали.

Меня заверяют, что я много значу - как специалист. Что мои эмоции очень важны – меня призывают делиться ими, разруливать проблемы, как только они возникают. И что мне обязательно нужно говорить, если что-то меня напрягает – «чтобы не получилось так, что струна натягивается-натягивается и однажды лопнет». Как странно будет вспоминать все это позже. Когда все полопается. И не раз.

А пока мне со смешком говорят, что я могу из него вить веревки. И мне льстит внимание такого неординарного и влиятельного человека, мне кажется, что это очень хорошо - иметь такого друга. Потом я пойму, что в друзья я не попадаю никак, впоследствии мне много раз покажут, где мое место. Если воспользоваться метафорой – когда я нужна, со мной общаются, как только нужда отпадает, меня фактически за шиворот выставляют за дверь. Меня используют. Хотя сначала все обставлялось именно как начало дружбы.

Этап второй. Обольщение.

В этот период я долго отсутствовала в офисе (болела). Руководитель много писал мне, мы что-то обсуждали по работе, он просил помощи в работе и предлагал помощь, предлагал приехать, не стеснялся выражать эмоции – письма были полны смайликов, в том числе букетов, каких-то щеночков и кошечек. Он звонил, слал СМС, если я не отвечала – писал, что беспокоится обо мне.

Разговоры становятся полны деталей, выдающих внимание и заботу – «ты замерзла? Бедный ребенок. Хочешь, я приеду с коньяком?». В дождливый день - «Ты с зонтиком?». Я приятно поражена тем, как обо мне заботятся. И уже назойливы мысли, что муж таким не был никогда – ни в период ухаживания, ни, тем более, сейчас.

Шеф в один из разговоров неожиданно спрашивает – «у тебя все в порядке? Никого побить не надо?». Я удивляюсь. Он отвечает «ну мало ли – может, врачи тебя не так лечат?». Мне льстит его покровительство, хотя предложение весьма странное. Сейчас думаю, что это все спецэффекты - он и пальцем бы не пошевелил.

Часто говорит, как хорошо мы друг друга понимаем. Говорит, что очень доверяет мне – что посвятил меня в очень важные детали бизнеса, что я теперь владею какой-то тайной. При этом я этого не чувствую со своей стороны – ни особого понимания, ни того, что мне что-то особенное доверяют. Все то, о чем мы говорили вдвоем о работе, обсуждается и с другими коллегами.

Присутствие его в моей жизни нарастает – мы на связи с самого раннего утра (первые смски или письма могут приходить и в шестом часу утра) и до позднего вечера (он звонит, чтобы что-то обсудить, около девяти вечера и позже, когда я уже дома).

Разговоры становились все более откровенными, частенько это уже был явный флирт. Меня временами начали называть «солнышком», говорили, что меня хочется обнять. Я удивлялась, но не возражала. Сначала меня это не особенно трогало – очень странной была ситуация, ее искусственность. Иногда я давала понять, какие границы переходить не надо, но довольно вяло. Серьезных возражений против флирта с моей стороны не было.

Телефонные разговоры начинались с вопроса «ты одна?» и далее продолжение зависело от моего ответа. Если я была одна, мне делались комплименты, мы обсуждали что-то мало значащее. Болтали, одним словом. Как друзья.

Как-то Анатолий сказал, что нам обязательно надо пойти в ресторан вдвоем. В другой раз - выпить вместе. В третий - «давай закажем еду в офис и посидим вдвоем». Но ни разу не предпринимается ни одной попытки реализовать задуманное. А в очередной раз опять поднимается тема про «вдвоем» – но добавляется «или еще кого-то позовем?»

Когда я высказываю недоумение по этому поводу – «если приглашаешь, почему не делаешь?», он загадочно сообщает - «не все, чего хочется, для человека бывает доступно». Но мы ведь пару раз обедали вместе раньше! Что переменилось? Я ведь не наброшусь на тебя, не лишу тебя девственности – что страшного может произойти? Непонятно, ответа не добьешься.

В общей сложности в таком «конфетно-букетном» режиме мы просуществовали пару месяцев. Позже будет вообще странно, что такой этап был – как будто все это мне приснилось. Ничего больше не будет выдавать ни заботы, ни внимания. Позже какие-то проблески появляются, но на очень короткое время и также неожиданно исчезают.

За это время я начинаю столько работать, что постепенно работа становится единственным наполнением жизни. Я делаю это в выходные, в отпуске, в любое время и в любом месте. Я бесконечно проверяю почту, отвечаю на письма, правлю какие-то документы. Вижу новые точки приложения своих сил – берусь за новое, добавляя себе дополнительных обязанностей.

При этом у меня практически полная свобода – задач много и все такие вкусные, могу браться за любую. Встаю ни свет ни заря, чтобы все успеть. Встаю в полпятого, потому что нужно перевести письма, которые нужны срочно. Ложусь глубоко за полночь.

Естественно, меня никто не заставляет – я все делаю сама. В ряде случаев это явно выходит за рамки здравого смысла. Но я уже втянулась. При этом не прошу дополнительных денег и вообще скромна в запросах (чем, кстати, не горжусь вовсе). Что очень удобно для руководства.

Отношения с мужем пошатнулись, мы фактически перестаем общаться. Сравнение с шефом явно не в пользу мужа – жизнь шефа полна разнообразных событий, он «настоящий мужик, смелый, решительный, хозяин своей судьбы» (а он действительно много сделал, чтобы «выбиться в люди»), а муж на его фоне - типичный «водитель дивана». Я об этом молчу, но изменения в семейных отношениях слишком заметны.

Муж требует, чтобы я ушла с работы. Я уговариваю его, объясняя, что я очень дорожу ею, такой насыщенной и разнообразной деятельности у меня еще не было. Сейчас я понимаю, что если бы не дополнительные эмоции, вряд ли работа казалась мне такой интересной. Тем более, в таком объеме и в таком масштабе присутствия в моей жизни.

Этап третий. Пробы Пера.

Первая мелкая проба была параллельно с обольщением – вдруг в очередном телефонном разговоре замечаю, что тон общения формальный и отстраненный. Перемена была очень заметной. Я поинтересовалась, что происходит – зачем было тратить столько времени на сближение, а человек действительно потратил много времени на это, - чтобы потом отталкивать. Он ответил, что я надумываю, ничего не происходит и все в порядке.

Мне кстати общение по телефону долго доставляло дискомфорт – я никак не могла приладиться, как здороваться, каким тоном общаться, какую выбрать дистанцию. Дискомфорт казался необъяснимым – мой прежний опыт был связан, в том числе с общением, я всегда относительно легко устанавливала и удерживала контакт, тут же происходило что-то очень странное.

Затем в групповом разговоре по скайпу с вебкамерой – тепло и с улыбкой он поприветствовал двоих наших собеседников, со мной же общался сухо и без улыбки. Это было очень неожиданно и заметно – тем более, на контрасте с другими. После разговора я написала смску о том, что если перестала устраивать на своем месте, я легко его оставлю. И я действительно была готова это сделать.

Он перезвонил, стал выяснять, в чем дело, сказал, что мне не улыбался, потому что «я своя». Этот аргумент довольно часто звучал и во многих других случаях – я даже сказала ему как-то, что, похоже, любое свинство можно списать на то, что я стала своей.

Потом одним из очень часто задаваемых мне вопросов на протяжении долгого времени стал вопрос «почему ты так на все реагируешь?». И это тоже косвенный запрет на выражение эмоций и сигнал, что ему и всем остальным ситуация кажется абсолютно нормальной.
Или «почему так реагируешь – ты же взрослая?». Как будто взрослые с возрастом окаменевают и теряют способность обижаться.

В это время мы вместе с коллегами едем в дальнюю командировку, в ней уже ничего не выдает прежнего общения. Все это время общение сухое и отстраненное – задаю вопрос, что у тебя случилось, ответ – «ничего, с чего ты взяла».

Возвращаемся, работаем. В отстраненном режиме, с насмешками и холодным лицом. Я временами не выдерживаю, срываюсь, злюсь, говорю, что долго мы не проработаем.

И понеслось… Меня затягивало все больше и больше – я много чего делала, на мне было многое завязано, даже если бы я собралась уйти, мне все равно надо было какое-то время потратить на завершение задач. И все мои попытки свернуть сотрудничество – а их было несколько – всегда натыкались на мою ответственность за незавершенные проекты.

Вся моя жизнь превратилась в работу. Я приходила домой ночевать, а с раннего утра убегала в офис, успевая по дороге сделать звонки, ответить на часть писем. Я запустила дом. Страшно сказать, насколько. Такого не было никогда.

Этап четвертый. Ледяной Душ.

Я стала отмечать, что руководитель теперь не считает нужным отвечать на мои письма. Отвечает либо на часть писем. Либо из большого письма выхватывает что-то незначительное и дает ответ только по этой детали. Это беспокоило и мешало работать.

Надо сказать, что работа в компании построена таким образом, что большая часть задач решается с личным участием шефа. Он либо дает добро, либо вносит правки или дополнения. Одним словом участвует в том или ином виде. И когда он не дает ответа, ты не можешь выполнять намеченные задачи.

Со мной перестали что-то обсуждать – если раньше мы говорили о том, что предстоит, как это можно сделать, мои аргументы слушали и СЛЫШАЛИ, теперь мне просто отдавали распоряжения, какую задачу следует выполнять.

Ну и с личной точки зрения я чувствовала, что происходит что-то не то. Вплоть до того, что письма явно стали более эмоционально выхолощенными. Он перестал использовать смайлики. Совсем. При том, что раньше это делалось очень активно.

Практически перестал высказывать одобрение моим действиям. Редкая похвала стала очень однообразна – единственный вариант «молодец». До смешного – перестал использовать «умницу». Совершенно. Хотя раньше это было одним из любимых способов высказать одобрение.

Я себе это объяснила разочарованием – ну что ж, бывает. Попробовал нового человека на руководящую должность, результаты не впечатлили. По-честному было бы сказать об этом напрямую, конечно. Но возможно человек боится ранить такой информацией – так я себе растолковала перемены. Я несколько раз писала о том, что меня тревожит отсутствие ответов, что это мешает, не дает работать. Никакого эффекта это не возымело.

Я долго мириться с таким раскладом не смогла и написала письмо о том, что предлагаю расстаться через несколько месяцев, когда компания завершит крупный проект. Но если ему уже сейчас невмоготу работать вместе, то я могу уйти и быстрее. В ответном письме шеф выразил удивление и написал, что его отношение ко мне никак не изменилось, он готов продолжать работать. И все дело в том, что он занят другими делами. А смайликов нет, потому что пишет с разных гаджетов.

При всей кажущейся ерундовости происходящего к этому времени в жизни начался буквально ад – нелогичность и разительность перемен настолько «выкрутили мозги», что я не могла ни о чем другом думать. Все пыталась понять, что происходит.

Среди подруг юности нашлась та, у которой был роман с таким человеком – когда мы стали делиться происходящим в жизни, обратили внимание, сколько общего в наших, казалось бы, разных историях. Эмоционально мы находились в похожем состоянии. Я стала много плакать, срываться дома, пыталась уезжать на время в другие города - пыталась сменить обстановку, делала это несколько раз. Но перемена места никак не улучшала ситуации, я все так же была в почте, отвечала на письма. Полноценного переключения не происходило.

Когда-то меня это очень радовало, но в какой-то момент я поняла, что я на крючке, я уже просто не могу по—другому. При этом я знала, что шеф полноценно отдыхает – вывозит семью на отдых, позволяет себе не вникать в задачи, отвечать не на всю почту.

Когда уже в телефонном разговоре – звонил он - я опять спросила про отсутствие ответов на часть писем, мне раздраженно сказали «я вообще–то в отпуске». При этом в мой отпуск мне продолжали писать и спрашивать о чем-то. Неприятных ощущений добавляло и то, что я не писала о личном, это были письма по работе – но чувствовала, что навязываюсь, как влюбленная дурочка. Что не было правдой.

Разумом я понимала, что человек стОит не так много – и как специалист, и как руководитель, и как друг, рядом с ним плохо, но оторваться было действительно крайне сложно.

Этап пятый. Закручивание Гаек.

Несмотря на правдоподобное объяснение (что занят и некогда), лучше мне не становилось – я все равно понимала, что надо уходить. В очередной раз попробовала через месяц. Но тут уже было очень жалко бросать все, что затеяла на работе.

Уже написав заявление об уходе, я сама проявила инициативу для разговора. Мне опять объяснили, что в жизни есть другие дела - их много. А то, что со мной меньше общаются, это значит, что увидели, что я могу быть самостоятельной. За то время, когда я стала участвовать в управлении, мы многое делали вдвоем, выработался какой-то стиль взаимодействия, и тут все резко прервалось.

Я порывалась уходить раз пять. Или семь – уже не помню. Список причин, по которым это надо сделать обязательно, со временем обогатился. Точно могу сказать, особенной активности (за небольшими исключениями), чтобы меня оставить, шеф не проявлял. Остаться – это всегда было мое решение. Меня не уговаривали. Потому что были уверены, вероятно, что я никуда не денусь. И так и было.

Этап шестой. Соковыжималка.

Тут особо уже и дорисовать нечего. Работала и работала – позабыв про все. Много плакала, перепробовала все успокоительные, какие только были возможны. Стала срываться на работе и при других людях – теперь у него при случае куча аргументов для коллег списать мой уход на мою неадекватность. Очень близко были слезы, могла ни с того, ни с сего разрыдаться. Я часто становлюсь объектом насмешек или подколок шефа, это очень задевает и обижает.

В работе был завал – была куча разных задач, от шефа поступали все новые и новые, причем старые, в которые уже включился и начал что-то делать, предлагалось отложить и заняться новыми. Ощущение было, что на меня из какого-то мешка непрерывно высыпаются новые цели – я как волк из старой советской игры, пытаюсь поймать все эти падающие яйца, что нереально. Постоянно он твердил о том, как ленивы и безынициативны люди – и я впахивала, стараясь показать, насколько неленива я. То, что остается куча несделанного, начатого и брошенного, очень тяготило.

Он сам, кстати, мало куда включался. Периодически спрашивал только – «а что, это у нас еще это не сделано?». А сделать это могла только я. И все успевала бы - но если бы вообще перестала уходить домой. Или говорил вроде бы в шутку «мало работаете».

На контрасте с тем вниманием, которое было раньше, совершенно безразличен ко мне как к человеку (хотя постоянно твердит, как мы близки друг другу) – я болею, говорю, что мне очень плохо (это действительно так), сижу дома. Он оставляет меня в покое – ровно до того момента, когда я снова готова работать и выхожу на связь сама. До этого никаких попыток поинтересоваться моим самочувствием нет. Хотя ничего сверхъестественного в том, чтобы справиться о самочувствии коллеги, не вижу – у друзей так принято, как говорит мой опыт.

После необъяснимого охлаждения через какое-то время неожиданно начинается фаза, когда ему нужны физические контакты – он говорит об этом, стремится к ним («давай обнимемся», буквально кидается обниматься, неожиданно обнимает при встрече, сообщает, как рад видеть). Я не знаю, что и думать. Длится это недолго.

Потом сопоставила – время физического «обострения» совпало с тем, что он узнал, насколько мы по-прежнему близки с мужем. На работе был незначительный конфликт, и руководитель от меня узнал, что мой муж в курсе и волнуется за меня. Может быть, это простое совпадение. А может, и нет.

Интересная деталь – использование физических контактов в качестве средства манипуляции. Когда мы начинали общаться, шеф сделал ритуалом поцелуй в щеку при встрече и при прощании. Впоследствии – наверное, на этапе проб пера - человек прекращает всякие телесные контакты – может при мне кого-то поцеловать при встрече, мимо меня пройти. В другой раз вдруг «вспоминает» - «почему это мимо меня без поцелуя?». И удивляется, когда я интересуюсь: «ничего, что мы уже довольно долго не целуемся при встрече?»

Когда я об этой перемене заговариваю, вновь удивляется – на его взгляд, ничего не произошло, все совершенно нормально. Говорю ему, что он вообще очень нестабилен в общении – он отвечает, что мы не муж и жена. Хотя, сдается мне, стабильное с точки зрения эмоций общение возможно не только между супругами.

Вообще всему всегда находится разумное объяснение. И даже тому, что, придя в офис, он обстоятельно пожал руки всем присутствующим мужчинам, а мне не только руки не подал, но даже кивка и взгляда не удостоил. Он оказывается, в этот день выяснил, что дамам руки не подают. Они, дескать, должны делать это первыми. Даже если это и так, сцена для меня была довольно неприятная.

В качестве средства приближения использует соблазнение – дает понять, как хочет близости, обнимает и впервые целует «по-взрослому», создает впечатление, что продолжение будет, а сейчас он должен уйти. Я тоже не форсирую события, поскольку не очень уверена в том, нужно ли мне это. А дальше он ведет себя, как будто ничего не произошло. Он холоден и отстранен. Общение никак не меняется, о происшедшем мы не заговариваем.

Через приличное время (месяца полтора) при очередной встрече опять предпринимает попытку сблизиться – я уже совершенно издергана происшедшим. И на мой взгляд, никакого интереса не представляю - настолько вымотана эмоционально. Тем не менее, мне опять дают понять, что меня хотят. Объятия-поцелуи. И опять оставляют в надежде на продолжение. Но продолжения нет, как и в первый раз. Нет и комментариев.

При сближении использует фразы «я как будто тебя знаю тысячу лет», «ты такая родная». При этом со временем я обращаю внимание на холодность и бесстрастность прикосновений. Они формальные. Мне непонятно, зачем они вообще. Я совершенно не чувствую в нем здоровой мужской увлеченности.

Потом я заметила, что он в присутствии других людей может вспомнить довольно интимные детали из того, о чем мы говорили наедине – меня это шокировало, но я списывала на забывчивость, плохую память.

Со мной временами забывают поздороваться. Или смотрят сквозь меня. И почему-то чаще, чем раньше, при мне начинают говорить о важности семейных ценностей, о выдающихся достоинствах жены, о том, какая она мудрая и остроумная.

Я опять решаю уйти из компании, пишу смску. На этот мой порыв даже не обращают внимание. Попытки обсудить ни я, ни он не предпринимаем. Уже не помню, что меня тогда остановило...

Как-то при встрече я все же решаю прояснить, что между нами происходит. Спрашиваю, что это – почему временами объятия и поцелуи, а потом недели и месяцы, как будто ничего не было. Спрашивает с усмешкой - «а что ты хочешь?», как будто то, что происходит, совершенно обыкновенное явление. И я не понимаю, что ответить. Я хочу логики какой-то, предсказуемости. Но как об этом сказать? Я уже боюсь насмешки и осуждения с его стороны.

Предлагает попить успокоительного, найти мне врача хорошего, который гормоны бы в норму привел, пока я «дров не наломала». Крайне удивляется, когда я сообщаю ему, что чувствую в общении попытки манипулировать, давить. Чувствую использование. Не понимает, о чем я. Спрашивает, «что такое «использовать»?» Хотя накануне в разговоре с нашим коллегой при мне говорит ему «Все всех используют – я ее (упоминает меня), ты - еще кого-то».

В очередной раз через приличное время, когда мы остались наедине, рвется меня обнять. Делает это неожиданно. Я сильно подавлена, но вопросов не задаю. Я, можно сказать, уже привыкла к тому, что ничего не понимаю. Обняв, сообщает, что нам нельзя целоваться (хотя в предыдущие два раза это прекрасно получалось – почему сейчас нельзя??? Не то чтобы очень хочется, но ни черта непонятно, что это такое, что за тайны, зато предпринимает нечто такое, что поцелуй кажется невинной шалостью. Что это? Есть какая-то логика во всем этом?

Я стала замечать за собой, что боюсь встречаться, боюсь его видеть, потому что не знаю, какую реакцию он для меня припасет на этот раз, какими эмоциями встретит. Хотя открытого негатива- криков никогда не было. Раздражение, какие-то жесткие фразы - максимум. Говорят, он любит повышать голос, кричать, в том числе, на женщин. В самом начале я предупредила, что это недопустимо. Он, видимо, это запомнил.

За это время на работу нанимают новых людей — девушек. В моем присутствии он обсуждает, как их отбирать, какие места и таланты оценивать. Рассыпается комплиментами в их адрес в присутствии других коллег. Отдельно отмечает как достоинство, если девушка верующая. Меня же просит научить их всему, что я умею. Причем делается это таким образом – «старая жена должна вымуштровать новую». Потом якобы спохватывается, извиняется «за неудачную шутку».

Со временем выясняется, что новая девушка не устраивает своей квалификацией – сообщить ей об этом предлагается мне, потому что он сам в отпуске. Хотя это не связано с моими обязанностями, и он вполне мог и сам после своего возвращения объявить ей о решении не брать ее в штат – лишних два дня ничего бы не изменили.

Через какое-то время, после моей очередной попытки уволиться происходит «судьбоносное» объяснение – личное, не в переписке. Я начинаю с того, что у меня скопилось на него столько обид, что я не выдерживаю. А он сообщает, что сам ощущает вину, что «он поматросил и бросил» (имея в виду только эпизоды с поцелуями и объятиями без продолжения – а по моим оценкам, проблема гораздо шире).

Дальше говорит, что я ему нравлюсь, но он себя пытается остановить. Потому что накажет Бог. А где ж находится его христианское сознание, когда он столько говорит о сексе, буквально имея мозги женской части коллектива, или когда он ищет физических контактов? Но более примечательно то, что звучит дальше – он предлагает договориться о встречах для секса. Как сочетаются богобоязненность и регулярность встреч для секса, понятия не имею. Я ухожу от обсуждения таких встреч.

Разговора как такового у нас не получилось – он, как всегда, куда-то убегал. Дальше стало понятно, что обсуждение и вообще оставаться со мной один на один (когда вероятен разговор) в его планы не входит.

И на самом деле, встречаться для секса он и не планировал, похоже. Ждал, что я сама откажусь от такого. Сейчас, прочитав книгу «Бойся, я с тобой» и другие материалы о нарциссах, подозреваю, что такое странное сближение объясняется наличием нескольких параллельных проектов. Похоже, что меня «готовили» к сексу, собственно же «левый» секс был пока с кем-то другим. А поскольку мы знаем, что верность – это не про нарцисса, постоянно должны быть кандидатуры на замену. У меня практически с самого начала общения было ощущение, что человек в состоянии непрерывной охоты.

А может быть, выход на более интимный уровень отношений – это попытка покрепче привязать. У него вообще представление, что женщины устроены довольно примитивно. Если фигурально выражаясь, дать подержаться за член, и она не уйдет.

Несмотря на абсурдность сказанного при объяснении, на какое-то время это усыпляет мою бдительность. Ему я говорю, что даю себе еще месяц. Если не справлюсь с эмоциями, все-таки уйду.

И я, конечно, не справляюсь, поскольку состояние мое уже таково, что малейшего повода достаточно, чтобы я вылетела из компании просто как пробка. На этот раз к выходу меня подтолкнула наша встреча вдвоем, на которой мы обсуждали какие-то рабочие дела, и завершившаяся его тирадой о том, что мы должны готовить хороших жен, и моя задача учить новеньких девочек вести хозяйство и следить за чистотой посуды. При этом со мной никаких контактов, выдающих наши отношения – хоть дружеские, хоть какие, при прощании – даже рукопожатия меня не удостоили. Расстались мы на фразе «считай это моей прихотью» (по поводу чистой посуды). Я пришла домой и написала письмо, что хочу уйти. И вообще, я столько всего тогда написала по поводу своих наблюдений за его странностями.

Ответы последовали абсолютно буратинские – как выстроганные из полена, краткие, с недоговоренностями, и поэтому двусмысленные. «Ты меня не поняла» - чего я, блин, не поняла? Вообще всего или чего-то конкретного?

Тем не менее, мы все-таки продолжили работать – протянули еще месяц. Договорились на работе, что я уйду в отпуск, месяц меня не будут трогать вообще. Шеф говорит, что надеется на мое возвращение. Что он дорожит отношениями.

И в этот самый месяц он меня просит выполнить одну задачу – мне это неудобно, у меня как раз гостят родственники. Но я соглашаюсь. В этот месяц мы нет-нет все равно общаемся в переписке, и я начинаю остро чувствовать, как он закрывается, отдаляется, раздражается в общении. И не дотянув до конца отпуска, сообщаю, что пишу заявление. И действительно пишу. И действительно намерена уйти.

Постепенно заканчиваю с разными задачами на работе, передаю дела. Встретились на совещании – я поразилась, насколько злое, буквально перекошенное яростью лицо у него было. Опять он не счел нужным поздороваться. Я выдержала эту встречу, выдержала и его павлинье выступление перед присутствующими – там были новенькие девочки. Заметила и тот самый оценивающий взгляд, которым он окинул фигуру одной из новеньких.

С того дня прошло еще три месяца, пока я окончательно прекратила отношения с этой компанией.

За это время он меня опять приближал разными способами (все происходит в переписке – желания встретиться у шефа нет) – писал, что только от меня зависит, будем ли мы продолжать общаться, что он, мол, всегда «за» (хотя от меня, по моим ощущениям, вообще ничего не зависело), иногда в письмах проявлял какие-то эмоции, заботу, понимание.

Потом остужал – отсутствием ответов на письма, игнорированием. Я понимала, что отвечают другим людям в компании, а мне не отвечают, при мне он звонит кому-то из коллег, находящихся рядом со мной, а со мной же не хочет ничего обсуждать по телефону. В вотсапе появляется и общается с другими, мне же не отвечает.

Себя я уже ненавидела за униженное поведение, «просительность», постоянное стремление извиняться за себя. Хотя вначале нашего общения я была спокойна, уверенна и могла за себя постоять, как мне казалось. Могла говорить, что мне не нравится.

И я решилась закончить все это. Как сейчас понимаю, придумала «сладкое» для нарцисса объяснение - что работать не могу из-за ревности, что мне это не позволит ни в каком виде продолжать работу. При этом малодушно предложила обращаться ко мне с вопросами, в случае необходимости. Буквально сразу пожалела об этом, тут злиться бы и проклятия бросать вслед, а я еще и хвостом юлю, пытаясь сохранить отношения.

Так или иначе, уже четыре месяца мы почти не общаемся. Он не из тех нарциссов, которые на коленях умоляют вернуться, мне проще. Если бы он просил остаться, боюсь, я бы дрогнула. Тем более, если заговорил бы о том, что жалеет о случившемся, виноват, просит прощения, «понял, кого потерял». Я бы, скорее всего, «поплыла». Но этого нет. И хорошо, что нет.

Иногда мне приходили на почтовый ящик письма, касающиеся компании – я пересылала их, в том числе на его адрес. Он то отвечал, то игнорил. Ко мне по его просьбе обращались бывшие коллеги – что-то подсказать, найти в почте. Если раньше мне казалось это правильным и нормальным, со временем стало выбивать из колеи.

Я – что скрывать – тоже «пинговала», искала повод написать, что-то отправить. Слава Богу, он реагировал так (либо не отвечал, либо отвечал так, что переписка не предполагала продолжения), что со временем мои попытки сошли на нет.

Фаза, когда меня тянет написать ему, окрашена в розовые краски – я вспоминаю, как прекрасно нам было, когда мы душевно общались, делились чем-то сокровенным, обсуждали что-то вместе, смеялись и шутили. Каким он может быть внимательным, предупредительным и заботливым. И очень остужает вопрос, а что происходит назавтра, когда человек вообще ничем не выдает, что вчера была такая доверительность и близость.

А через месяцы опять вспоминает, что где-то есть ты. Потом опять отчужден и бесстрастен. Очень помогает чтение – и мне, и подруге. Перечитываем «Бойся, я с тобой», «Адская паутина: как выжить в мире нарциссизма» или что-то еще – и ситуация приобретает определенность. Пока опять не скатываемся в романтизацию.

Сейчас изредка он засылает вопрос «как дела?» или какое-нибудь пустяковое письмо, а я отвечаю. А не должна. Отсылаю то, что уже не должна отсылать (файлы какие-то), и потом мучаюсь от своего бессилия – ощущение, что что-то отбирают против воли, а я по–прежнему не способна отказать.

Один из свежих пингов в конечном итоге выглядел как просьба – но начинался как просто интерес ко мне: «Привет! Как дела?», далее сухой ответ на мой вопрос о его делах. Потом просьба прислать файл, на который прав у него нет – это документ не по работе, сделанный мной по его просьбе, я могла бы вообще не отсылать его. Но я отправила. И тут же удалила у себя все, что касалось прежней работы. Чтобы не было соблазна быть полезной снова.

Недавно мы виделись – он попросил у меня кое-что, не для себя, в чем я не могла ему отказать, заехал забрать (хотя я предлагала прислать кого-то другого). После встречи было очень плохо, как будто опять произошло какое-то насилие надо мной. И опять думала, почему и сейчас нельзя найти для меня человеческих слов, извиниться, объяснить что-то. Бесстрастное лицо, ни намека на то, что когда-то этот человек говорил мне, что мы «так близки, что слов не нужно» и уж тем более, что я ему нравлюсь. Он все обнулил, похоже.

Поначалу мне очень хотелось вернуться, очень. Теперь об этом не может быть и речи. Я с болью воспринимаю любую информацию, касающуюся прежней работы, не захожу на сайт, не читаю новостей, не хочу общаться с бывшими коллегами, избегаю любого соприкосновения, способного напомнить о том, что меня так увлекало. И что так глупо пришлось бросить и сбежать. Но по-другому было невозможно. Жаль, что не сбежала раньше.

Очень остро переживаю разрыв отношений с другими людьми из коллектива – меня там принимали, я чувствовала теплоту, поддержку. После ухода связи какое-то время поддерживались, сейчас фактически прекратились. Меня ранит мысль, что он, чтобы «утилизировать» меня, мог наговорить людям такого…. Например, что я его упорно добивалась, а, не добившись, ушла. Или что ничего особенного не сделала по работе, толку от меня было мало, и меня не знали, как спровадить. И слава Богу, что я ушла сама.

Так и не решилась на профилактический разговор с теми, кто, по моему мнению, может быть потенциальными жертвами в коллективе. Меня бы не поняли – это точно. Если механизм обольщения уже запущен, мне не поверили бы. Решили бы, что завидую или ревную. Гложет то, что девочки там юные, и могут пострадать еще сильнее, чем я. Ни их возраст, ни их религиозность, ни статус замужней или находящейся в паре, думаю, его не остановят...

Правда, имя этому булатному клинку — не любовь, а эмоциональная (любовная) зависимость. Причем, иногда это не секрет даже для самой жертвы, которая четко понимает, что не любила и не любит перверзника. Как читательница Юля осознавала, что ее чувство к «легенде андеграунда» Борису - отнюдь не любовь. Связавшись с нарциссом, люди ощущают себя одурманенными, привороженными, «присушенными». Эмоциональная зависимость - очень забористая наркота, быстро вызывающая привыкание.

«Один удар — четыре дырки» описывает эмоциональную зависимость, как болото: «Провалившись в него глубже, чем по щиколотку, человек борется и пытается выбраться сам, но его все больше затягивает. И чем больше он борется (т. е. противостоит нарциссу), тем больше его засасывает. Выбраться из болота можно только, получив помощь со стороны - от человека, крепко стоящего на земле. Поэтому важно, выбравшись из болота, пойти и помочь другому утопающему. Как известно, нарцисс особенно ненавидит эту помощь со стороны».

Участница нашего сообщества milkshake_m предложила порассуждать об эмоциональной зависимости и сформулировала для всех нас несколько вопросов. Начну я, а потом, надеюсь, вы подхватите эстафету.

Вопрос milkshake_m.

Как нарцисс формирует эмоциональную зависимость? Какими конкретными, сознательными действиями? А возможно, бессознательными? Они это умеют "интуитивно" или с кого-то копируют (например, со своих родителей)?

Нэнси Мак-Вильямс пишет, что сознательно манипулятивны социопаты. Нарциссы же (и истерики) манипулируют на автопилоте. Таковы их защиты. Но нам не все ли равно, социопат перед нами или нарцисс, на автомате он это делает или продуманно? Ущерб-то для нас велик и в том, и в другом случае.

Действительно, в основном, они используют способы насилия, которые в свое время отрабатывали на них «любящие» мама-папа и другие значимые люди. Например, мама была любительницей бойкотов и козьих морд — подросший нарцисс делает своим оружием то же самое. Мама душила в объятиях, а через минуту брезгливо складывала губы в куриную гузку и отталкивала — подросший сыночка будет мордовать свое окружение ураганными и алогичными перепадами настроения.

Какими действиями нарциссы формируют у нас эмоциональную зависимость?

Эмоциональной раскачкой жертвы. Когда сегодня он погружает ее в эйфорию своей трепетной любовью, безусловным принятием, горячей в ней потребностью, а назавтра без всяких причин бойкотирует, обесценивает и всячески фрустрирует. Эти резкие перепады, лишенные для жертвы всякой логики и причины которых нарцисс никогда не объясняет (он и сам их, по большому счету, не знает), заставляют ее в режиме нон-стоп ломать голову над совмещением заведомо не сходящихся элементов бракованного паззла.

1. Как следствие, жертва фокусируется на нарциссе, его ненасыщаемых эмоциональных потребностях и нескончаемых претензиях. Это раз.

   А два — это то, что нарцисс жуткий прилипала и пожиратель вашего времени и сил. В такой обстановке рушится вся система жизненных координат жертвы. Ей становится элементарно некогда заниматься собой, ребенком, творчеством, профессией, хобби и т.д. Она как бы отзывает свои инвестиции из всех банков и вбухивает их в лохотрон — ненасытную нарциссову прорву.

2. Газлайтинг + вгон в вину. Как написал кто-то из жертв: когда чувствуешь свою вину, то убегать как-то совестно. Поэтому эту вину пытаешься искупить. Исправиться. Улучшиться. Дотянуть. Ведь это возможно! Всего-то сбросить пять кило. Всего-то отстричь «идиотскую» косу. Всего-то перестать «вякать» и стать «настоящей мудрой женщиной».

Однако нарцисс сам не знает чего хочет. Это во-первых. Во-вторых, ему не «улучшение» ваше нужно, а возможность пинать вас дальше, больше, сильнее. Чтобы обесценивать вас и тем самым хоть ненадолго охлаждать свой вечно дымящий вулкан зависти.

Поэтому чем рьянее вы бросаетесь улучшаться — тем более недовольным становится нарцисс. А вы от этого прямо волосы на себе рвете, вспоминая, как он вас боготворил еще две недели назад. Эх, все-то вы испортили, такое великое чувство на корню загубили!.. Ну да, стараетесь исправиться, но, видать, как-то плохо стараетесь, раз такой чудесный человек вами недоволен...

Итак, эмоциональные качели, перефокусировка на себя, газлайтинг и вгон в вину - все это способствует формированию эмоциональной зависимости. Причем, наркота настолько сильная, что для выработки зависимости достаточно одного цикла «горячо-холодно». Это вот тот момент проваливания в болото по щиколотку, который желательно не пропустить и не выйти на новый круг.

Вопрос milkshake_m.

Почему бойкот такой значимый инструмент в формировании эмоциональной зависимости?

Не самый значимый. Вернее, для кого как. Для меня прямо брр и сразу в сад. Другие, особенно те, кто привык к родительским бойкотам, менее чувствительны к ним, зато уязвимее, например, к обесцениванию.

Почему бойкот так действенен в формировании эмоциональной зависимости? Исчезновение без объяснения причин, отказ разговаривать с вами, да еще немотивированный и внезапный, всегда шокируют. Жертва лихорадочно перебирает в голове возможные причины такого обхождения с ней и раздувает их до вселенских масштабов.

Как просто: нарциссу достаточно набрать в рот воды — и жертва сама завиноватит себя по самое «не хочу». А когда нарцисс появится — вместо того, чтобы показать ему на дверь, жертва еще и извинится, и пообещает исправиться. Бойкот в этом отношении — четыре в одном. Вгон в вину + самогазлайтинг жертвы + эмоциональная раскачка + обесценивание («с вещами не разговаривают», «тебя не существует»).

Поэтому у accion_positiva, кажется, говорится, что если вас бойкотируют, не надо рационализировать — то есть, пытаться найти логическое объяснение такому поведению, написывать-названивать человеку, расспрашивая о своих прегрешениях. Рационализация в этом случае - первый шаг к взваливанию на себя несуществующей вины.

Вопрос milkshake_m.

Факторы риска для потенциальной жертвы: что повышает вероятность "подхватить" эмоциональную зависимость? У блогерки evo-lutio были тезисы, что к ней приводит истощение собственных ресурсов – хотелось бы узнать, у кого как было.

Коллеги, прошу высказывать свои версии!

Вопрос milkshake_m.

Чем отличается ломка при эмоциональной зависимости от "просто плохого настроения"?
Каковы физиологические механизмы этой ломки? Меня завораживает, что в данном случае мысль напрямую влияет на материю: то есть, например, мысль-идея "он меня любит" или "он меня не любит" приводит к выработке в мозге совершенно разных химических веществ.

«Просто плохое настроение» - это, я так понимаю, легкая хандра, нежелание ничего делать и никого видеть, пониженный эмоциональный фон. В целом, по жизни все хорошо, но вот конкретно сегодня — как-то на «троечку». При этом вы понимаете, что объективных причин для этого нет, просто взгрустнулось, и через пару часов или завтра вы придете в норму.

Ломка же при эмоциональной зависимости — это «полное затмение», дезориентация и неутоляемая ничем душевная и физическая боль, вызванная отлучением от наркотика, определяющего существование жертвы. Не счастье даже, давно уже не счастье... Читательницы описывают, что иногда чувствуют в такие моменты физическую нехватку воздуха.

Химическая зависимость в отношениях с нарциссом формируется на раз-два. Слишком уж мощный эндорфиновый «приход» - этакий мультиоргазм души - нарцисс инициирует на стадии Обольщения. Нет, он этого добивается не «дешевыми комплиментами», не ресторанами и не розами, как считают сторонние наблюдатели. Он может вообще обольщать, не обольщая.

На чем же замешана наша эйфория? Во-первых, на фантастической подстройке-»отражении», которым нарциссы владеют на интуитивном уровне, и которое вызывает у нас яркую иллюзию родства душ.

Во-вторых, на лошадиных выбросах гормона тревоги — адреналина. Организм-то не Тимошка, видит немножко. В смысле, понимает, что рядом — опасность. В отличие от нас, всячески отгоняющих от себя это интуитивное ощущение и рационализирующих его как «расшалившиеся нервишки», «жесткий ПМС» и «приступ паранойи».

Так вот, чтобы нейтрализовать этот адреналин, организм выбрасывает повышенные дозы эндорфинов, что и дает нам совершенно невероятную эйфорию. Пожалуй, эта эйфория имеет ту же природу, что и так называемый сабспейс, переживаемый мазохистами при порке (и вообще, любым человеком при сильном негативном воздействии): когда порог боли достигает критической отметки, организм мощно вбрасывает в кровь эндорфины, и человека накрывает продолжительный, очень особенный кайф.

А дальше идет первый Ледяной душ, когда нарцисс неожиданно и мощно низвергает нас с вершин блаженства. Представьте, вы разомлели на пляже, кожа кайфует от мягкого солнца, слух умиротворен «музыкой волн, музыкой ветра» - и вдруг некий шутник выливает на вас ведро колодезной воды. Вы вскакиваете, ничего не соображаете, сердце бешено колотится. Куда бежать, где пожар?

Боль жертвы при Ледяном душе огромна и порой невыносима. Ее хочется погасить как можно скорее. А как погасить? Любимым (и уже единственным, т.к. вы полностью перефокусировались на нарцисса) наркотиком. В нашем случае — нарциссовыми извинениями, уверениями в любви и в том, что случившееся — чудовищное недоразумение, он вам сейчас все объяснит, и между вами все будет по-прежнему...

Рано или поздно нарцисс выдает вам дозу наркотика. Она может быть большой (например, вы «плохо» себя вели, качали права, и нарцисс всерьез опасается, что вы уйдете) — и вас штырит еще сильнее, чем до Ледяного душа. Но штырит хоть и мощно, но не долго, т. к. вас настигает следующий Ледяной душ. Все, понеслись американские горки...

Но выданная доза может быть и неадекватно малой — и вот, невнятно и ущербно кайфанув (а точнее, чуть погасив «ломку»), вы начинаете хватать наркодилера за руки, ползти за ним на коленях и выпрашивать поставки прежнего продукта «Мультиоргазм души», которым он вас бесплатно угощал две недели назад. И вот тут нарцисс начинает ставить вам условия. Разные. От «не беси меня, а то и этого не будет» до «поставки прежнего продукта могут быть возобновлены, если... (и дальше идет длинный список требований)». Капкан захлопывается. Добро пожаловать в мир зависимости.

Вопрос milkshake_m.
Какими средствами можно облегчить эту ломку, какая фармакология подходит?

Обычно жертвы прибегают к алкоголю. Причем, речь идет не о «расслаблении» за бутылочкой пивасика или парой дринков коньяка, а именно о конкретном нажирании. Потому как цель — не расслабиться, а отключиться, забыться, хоть ненадолго перестать ощущать боль, дать себе какую-то передышку, элементарно поспать. Т.е. - не быть.

Средства, пригодные для «мирной» жизни — пустырники, новопасситы и тому подобное — не работают. Слишком велик стресс, слишком сильна боль.

Таблетки типа феназепама, реланиума позволяют несколько притупить эмоции, сделать из себя слабое подобие овоща, но рекомендовать их должен только врач. Насколько мне известно, к ним быстро формируется привыкание, поэтому их назначают краткими курсами.

Поэтому выход из ломки в принципе будет похож на соскакивание с любой наркоты. Это — категоричный отказ от наркотика + помощь специалиста. То есть, визит к неврологу или психиатру. Многим жертвам прописывают курс антидепрессантов, кого-то подлечивают более основательно в стационаре, и процесс этот длится месяцы и даже годы — но в итоге жизнь становится лучше, жизнь становится веселей.

Например, читательница Оксана (героиня поста о волке на красном «КамАЗе») недавно пролечилась в клинике неврозов, сейчас вышла на работу и продолжает прием антидепрессантов. Как она пишет, состояние существенно улучшилось.

Помимо категоричного отказа от наркотика и помощи специалиста очень помогает записывание своей истории и общение в тематической тусовке.

Также помогает физическая активность. Однако спорт действует не так целительно, как это часто подается, и некоторые читательницы мне об этом пишут/ Однако сильную душевную боль спортом единым не изжить. По логике, чтобы забыться, интенсив занятия должен превышать силу душевной боли. И вот тут-то мы сталкиваемся с тем, что такой физнагрузки просто нет, или она нам не по силам.

Кроме того, едва выйдя из отношений, многие жертвы бывают настолько обессилены, что неделями лежат пластом и смотрят в потолок. В таком состоянии до магазина бы дойти — и то хорошо. Какое там бегать и тягать железо.

Поэтому физическая активность — по самочувствию. Как вспомогательное средство. Без рекордов и самоизнасилований. Прогулка черепашьим шагом? Хорошо, пусть будет прогулка черепашьим шагом.

Последний этап лечения — закрепление установки на трезвость. В нашем случае это категоричное пресекание пингов, полный отказ от общения с перверзным, возвращение (выработка) здоровых ориентиров (подробнее в посте «С чего начинаются конструктивные отношения»).

Вопрос milkshake_m.

Почему эмоциональная зависимость при своей распространенности так мало известна? Про игроманию или шопоголизм чуть ли не все знают, а с информацией про эмоциональную зависимость я столкнулась только после того, как два года в ней провела .

Наверно, потому что мы не знаем, как сформулировать свой запрос, чтобы организовать поиск действительно нужной нам информации. Пока я не набрела на магическое словосочетание «перверзный нарциссист», я перелопачивала тонны информации, и многое было близко, да не то. Я правильно определила суть человека как садиста и манипулятора, но о его мотивации и «начинке» не имела ни малейшего представления.

Кроме того, многие нередко принимают проявления эмоциональной зависимости за страстную романтическую «настоящую» любовь. «А какая любовь без страданий...» и бла-бла-бла...

А теперь прошу высказываться по теме и делиться своим опытом.